Вечером перед наступлением, когда я поехал к деревне Соколово, началась сильная пурга. Пока добирались до землянки начальника штаба дивизии И. И. Серебрякова, всех занесло снегом. Спустился в землянку, сел на табурет, еле отдышался. Серебряков доложил:
— Соколовская группировка противника почти обречена, но, на их счастье, такая разыгралась погода! Если они не воспользуются этим и ночью не попытаются уйти, то им завтра — капут. Боеприпасы и горючее у них на исходе, а подвезти их, как это было два дня назад, они не смогут. Дорога через Тропшино перерезана полком Момыш-Улы…
— Как бы они этой ночью нам капут не сделали, — ответил я Ивану Ивановичу. — У них есть танки, пустят они передовые отряды на этих танках с десантом, загонят наших бойцов в укрытия и будут стоять и трещать из автоматов и пулеметов. Да еще начнут бахать для острастки из пушек, пока не пропустят свои войска. На дворе ни зги не видать. Куда стрелять? Трудно будет разобраться, где враги, где свои.
Серебряков вздохнул:
— Конечно, фашисты могут бросить всю свою технику и, пользуясь темнотой и бураном, не ввязываясь в бой, обойти нас…
Комиссар дивизии С. А. Егоров, прислушиваясь к завыванию пурги, сказал:
— Да… у нас боевые порядки редкие, а людей далеко в такую погоду куда-то на усиление не пошлешь: заметет снегом. Для противника, понятно, самый лучший выход — бросить технику и увести живую силу. Только вряд ли он пойдет на это. Немец пешком ходить не любит. Он будет держаться за технику.
Еще немного посидели, прикинули, что и как может быть. Я сказал И. И. Серебрякову:
— Вот что, Иван Иванович, прикажите Шехтману усилить наблюдение за противником и не допустить его отхода. Момыш-Улы передайте, чтобы он на основных дорогах поставил противотанковые мины и был готов к встрече противника.
Соколов начал передавать распоряжения в части, а мы с беспокойством думали о Соколово. Что делает немчура в селе? Заметим ли мы отход противника? Может быть, враг окажется верен себе: при отходе станет жечь деревню? Зарево и будет нам сигналом к бою!
К утру пурга немного унялась, и мы решили после пятнадцатиминутного артналета атаковать Соколово. Все шло по плану. Артиллерия ударила по селу, и вдруг видим, что из села бежит женщина с белым флагом. Что такое? Я приказал прекратить артналет. Вышли из укрытия, женщина подбежала к нам:
— Что же вы делаете?! Немцы ночью из деревни ушли.
— Как так ушли?
— Очень просто. Прорыли в снегу траншеи, а пушки и танки бросили…
Наши опасения оправдались. Враг вышел из окружения. Нам ничего не оставалось делать, как начать преследование гитлеровцев. Для этого я решил 1073-й полк направить по дороге Старая Русса — Холм. Момыш-Улы должен был взаимодействовать с подразделением 1075-го полка, наступающего на село Ожедово, находящееся в 10–15 километрах восточнее Соколово. Ошедово стояло на высоком берегу реки Редья, и противник хорошо прикрывал подступы к нему огнем станковых пулеметов из дзотов и траншей.
Командир 1075-го полка полковник Капров решил нанести по селу Ожедово удар с востока силами одного батальона, в боевых порядках которого действовала штурмовая группа под командованием ответственного секретаря бюро ВЛКСМ полка политрука Владимира Яковлевича Белова. 4-я рота под командованием политрука роты Николая Михайловича Озерова демонстрировала наступление с севера. Ведя огонь на ходу, при поддержке минометчиков воины пошли в атаку. Пулеметы и минометы противника тотчас ударили по цепи. И вот, когда 4-я рота втянула врага в бой с севера, с востока дружно атаковали главные силы полка. Тяжелой была эта атака! Гвардейцам пришлось наступать по сильно пересеченной местности по пояс в снегу. Когда перед ними возникли почти отвесные берега реки Редья, воины, подставляя друг другу плечи, взбирались на кручу, преодолев и это препятствие. Гитлеровцы опомнились и стали для контратаки сосредоточиваться в восточной части села. Заметив это, наш минометный батальон перенес огонь по скоплению фашистов и сорвал готовящуюся контратаку. Первой ворвалась в село Ожедово штурмовая группа во главе с Владимиром Беловым, а за ней и основные силы полка. Они быстро овладели окраиной села, но вражеские пулеметы, ударившие с севера во фланг наступающих, остановили продвижение. Воспользовавшись ослаблением огня в северном вправлении, снова поднялась в атаку 4-я рота. Но вскоре ей пришлось залечь: пулемет, установленный в дзоте, прижал бойцов к земле. И тогда к дзоту подполз политрук Озеров. Несколько гранат полетели в дзот, но пулемет не замолк. У отважного политрука осталась последняя граната — надо было действовать наверняка. Озеров вплотную подполз к амбразуре и швырнул в нее противотанковую гранату. Мощный взрыв потряс дзот. Пулемет замолчал, но смертельно раненный Николай Михайлович Озеров остался лежать на снегу… Подвиг политрука Озерова через несколько минут повторил комсомольский вожак Владимир Белов. Вдохновленные подвигами политработников, гвардейцы бросились в атаку и к вечеру после ожесточенного боя овладели селом.