С нашей стороны против них действовало 9–10 тысяч людей, то есть противник обладал тройным превосходством в живой силе. Но верно и то, что у румын были на исходе боеприпасы, да еще мы сумели как следует их напугать…
Первая часть боевой задачи войсками нашей армии была выполнена.
Интересно сравнить темпы наступления наших войск и войск противника. За пять суток с 19 по 23 ноября войсками армии от Серафимовича до Калача с боями было пройдено сто десять — сто двадцать километров. Средний суточный переход для подвижных групп составлял тридцать — тридцать пять километров в сутки, а для пехоты, наступавшей за танками на направлении главного удара, колебался от пяти до двадцати километров.
Осенью это же расстояние гитлеровские войска преодолели за шестьдесят три дня, в среднем по два километра в сутки.
23 ноября 1942 года в жизни 21-й армии произошло знаменательное событие. За проявленные в боях с гитлеровскими захватчиками стойкость, мужество и героизм 76-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Н. Т. Таварткиладзе, была преобразована в 51-ю гвардейскую стрелковую. А через четыре дня воины 63-й стрелковой дивизии (командир полковник Н. Д. Козин) тоже стали гвардейцами. Дивизия была переименована в 52-ю гвардейскую. Это были первые гвардейцы нашей армии.
Между этими соединениями на протяжении всей войны шло хорошее негласное соревнование, даже соперничество. Каждому хотелось быть впереди. И командование армия всячески поддерживало боевой порыв отважных гвардейцев.
Как я говорил, пленных оказалось у нас более двадцати тысяч человек. Мы же рассчитывали, когда готовили операцию, на пять тысяч. Построили из расчета этого количества лагеря, заготовили питание. И вот, когда нагрянуло столько пленных, за пять-шесть дней все продовольственные запасы были съедены. Несколько дней пришлось брать продовольствие из армейского резерва.
Сколько раз в эти дни я наблюдал такие картины: достает наш боец кисет, чтобы закурить, и тут же предлагает пленному. Или хлеб. Есть полфунта, половину отломит, отдаст…
По закону нельзя было этого делать. Я много шумел по этому поводу, но потом убедился — бесполезно. Ругаю красноармейца, а он мне:
— Не могу, товарищ генерал, когда голодными глазами на меня глядит…
Ну что ему ответить на это!
Помню под Клетской такую картину. Проезжаю через станицу, вижу толпу женщин, стариков, детей. Я попросил адъютанта Василия Семеновича Ситникова:
— А ну сбегай посмотри, что там такое…
Минут через пять докладывает:
— Товарищ генерал, там сидят пленные румыны и что-то жуют. Народ их обступил, расспрашивает…
Я вышел из машины, подошел к ним. Смотрю, действительно, пленных человек тридцать, среди них унтер-офицер. Зрелище привычное, но меня поразило другое. Наши конвоиры, а их было трое, положили винтовки на землю и едят вместе с румынами.
Когда заметили меня, все встали: и наши, и румыны. Народ притих.
Пленным сказал:
— Садитесь. Продолжайте кушать.
А конвоирам сделал выговор: разве можно оружие класть в сторону, вы же конвоируете врага! А они мне в ответ:
— Какой же он враг, товарищ генерал, раз он без оружия?
Прс себя я подумал: верно, конечно, сказано, но им приказал:
— Кушать продолжайте, а винтовки из рук не выпускать.
Когда мы начали наступление под Сталинградом, то говорили: будем беспощадны к врагу! И мы били его всей мощью советского оружия. Но раненым, которые попадали в плен, немедленно оказывалась медицинская помощь. Под Гумраком мы заняли территорию, на которой находилось много немецких госпиталей с ранеными солдатами и офицерами. Я, как и другие командующие, тут же приказал выделить для этих госпиталей необходимое количество медикаментов, питание, направить наш медицинский персонал.
Я часто сейчас думаю вот о чем: сколько горя видели наши люди от фашистов, какие муки перенесли родители, жены, дети воинов, но к раненому и пленному врагу относились человечно. Да разве могло быть иначе: враг имел дело с советскими людьми, воспитанными коммунистической партией, на знамени которой самые высокие гуманные идеалы!
Если враг не сдается, его уничтожают
После того как замкнулось кольцо окружения в хуторе Советский, войска 21-й армии во взаимодействии с соседом справа, 57-й армией Сталинградского фронта, и слева, 65-й армией Донского фронта, получили задачу уничтожить сталинградскую группировку, продвигаясь в направлении на хутор Вертячий. С этой целью 21-я армия с утра 24 ноября возобновила наступление в восточном направлении на хутор Вертячий, а 27 ноября основными силами переправилась снова на левый берег Дона, но уже не у Клетской, а у Калача. Так что получилось, что мы форсировали Дон в наступлении два раза. Правда, в этот раз нам было легче хотя бы потому, что стал крепче лед.