«Докладываю обстановку на основе донесений корпусов и личного доклада тех командиров, с которыми я смог связаться: войска не имеют боеприпасов и продовольствия; связь поддерживается только с частями шести дивизий. На южном, северном и западном фронтах отмечены явления разложения дисциплины. Единое управление войсками невозможно. На восточном участке изменения незначительны, 18 000 раненым не оказывается даже самая элементарная помощь из-за отсутствия перевязочных средств и медикаментов.
44, 76, 100, 305 и 304-я пехотные дивизии уничтожены. Ввиду вклинения противника на многих участках фронт разорван. Опорные пункты и укрытия есть только в районе города, дальнейшая оборона бессмысленна. Катастрофа неизбежна. Для спасения еще оставшихся в живых людей прошу немедленно дать разрешение на капитуляцию».
Однако этого разрешения руководство фашистской Германии не дало.
С утра 26 января войска 21-й и 65-й армий обрушили новый мощный удар на врага. Навстречу нам с тяжелыми боями продвигалась 62-я армия.
В первой половине дня 26 января в южной части Сталинграда окруженные 64, 57 и 21-й армиями продолжали отчаянную борьбу остатки шести пехотных, двух моторизованных и одной кавалерийской дивизии во главе с генерал-полковником Паулюсом.
В северной части Сталинграда войсками 62, 65 и 66-й армий были окружены остатки трех танковых, одной моторизованной и восьми пехотных дивизий.
Оборона окруженной северной группировки противника возлагалась на командира 11-го армейского корпуса генерала пехоты Штрекера.
Сюда для усиления армии командующий Сталинградским фронтом генерал К. К. Рокоссовский прислал 121-ю танковую бригаду, в которой было более тридцати танков Т-34. Я сказал командиру бригады:
— Постройте бригаду в предбоевые порядки и на полном ходу догоните первые эшелоны 51-й и 52-й дивизий, которые идут на Гумрак. В бой с мелкими группами противника не ввязывайтесь, поскольку в Гумраке много каменных построек, а идите прямо на Мамаев курган. Противник держится уже не крепко. С Мамаева кургана виден Сталинград как на ладони. Задача у вас очень почетная. Отличившихся представим к награде.
Вместо ожидаемого ответа: «Задача ясна и будет выполнена» — я услышал такое:
— Товарищ генерал, ведь там, наверно, есть мины на дорогах, закопаны танки, пушки стоят. Надо все разминировать, разузнать, пусть пехота сначала пойдет, а мы за ней…
Я знал, что командир бригады только что пришел из резерва. Он был преподавателем. В его ответе была какая-то правда, он мыслил строго по-уставному. Но не ко всем случаям жизни можно применить уставные требования. Я решил, что такого командира бригады не следует сразу посылать в бой, пусть побудет в штабе, а в этот бой послать более опытного командира. Приказал командующему бронетанковыми войсками армии полковнику А. Н. Липатову принять командование танковой бригадой. Она стояла от моего НП километрах в десяти, в балке с кустарниками. Сели на «виллис» и поехали с ним в бригаду.
Танкисты выглядели хорошо — бригада только что прибыла с Урала.
Я приказал соединить левые и правые фланги строя, рассказал танкистам, что делается на фронте, и, поскольку противник все еще сдерживает наши войска, попросил их помочь нашей пехоте.
Потом скомандовал:
— Кто не боится идти на Сталинград, пять шагов вперед шагом марш!
Бах-бах-бах-бах-бах!!! Вся бригада до единого передвинулась на пять шагов вперед.
Я поблагодарил танкистов, и под оркестр бригада под командованием полковника Липатова рванулась на Мамаев курган и вскоре вместе с воинами 51-й и 52-й гвардейских дивизий соединилась с частями 13-й гвардейской и 284-й стрелковых дивизий 62-й армии, наступавшими из города.
Это была незабываемая встреча: радостные, возбужденные воины двух армий обнимались, поздравляли друг друга.
— Привет с Дона!
— Привет с Волги!
И по сей день на постаменте у подножия Мамаева кургана стоит танк Т-34 № 18 121-й танковой бригады. Командиром этого танка был гвардии старший лейтенант Николай Михайлович Канунников, а механиком-водителем старшина Николай Ермилович Макурин.
На танке установлена мемориальная доска, надпись на ней гласит:
«Здесь 26.1.43 г. в 10.00 произошла встреча этого танка, шедшего с запада впереди танковой бригады… с частями 62-й армии, оборонявшей город с востока. Соединение 121-й танковой бригады с частями 62-й армии разделило немецкую группировку на 2 части и способствовало ее уничтожению».
Я справлялся о судьбе Николая Михайловича Канунникова. Мне сказали, что он героически погиб на Курской дуге летом 1943 года, а вот Николая Ермиловича Макурина встретил я случайно на Мамаевом кургане у танка, который он привел сюда более тридцати лет назад. Приехал сюда Н. Е. Макурин с Урала вместе с женой, родителями, детьми, поднялся к своему танку, и, видимо, не выдержали нервы — прижался к холодной броне лицом и заплакал. На Мамаевом кургане всегда много людей — едут сюда из всех городов нашей страны, из-за границы. Людно было и в этот день. Нужно ли говорить, как встретили окружающие этого героя!