Знал я и то, что каждый год ездил по приглашению волгоградцев Михаил Кабрибов на ту высоту — 115,2, которой ныне Волгоградский областной Совет депутатов трудящихся, увековечивая солдатскую память, присвоил наименование «Высота одиннадцати героев».
Брал туда Михаил своих шестерых детей. Юные бакинцы привезли в свои школы с той высоты землю, в каждой горсти которой осколки металла. Однажды откопали дети рукоятку от кирки Сапхара Пайзиева, на которой было вырезано его имя…
Однако вернусь к рассказу о тех далеких днях начала февраля 1943 года.
Трудно описать ту радость, которая царила в только что освобожденном городе. На площади Павших борцов, изрытой свежими воронками, на которую ветер все еще сносил дымок от недогоревших зданий, у обелиска в честь борцов, павших за Царицын, избитого пулями и осколками, состоялся митинг. На площади собрались воины, жители города, которые вернулись из балок, лесов, из-за Волги. И хоть стоял я на площади среди всеобщего ликования, не мог отрешиться от мысли, что только два дня назад воины 21-й и 64-й армий вели здесь последние бои с остатками фашистских войск, очищая дом за домом.
С волнением слушали мы слова приветствия городского комитета партии:
— В памяти народной никогда не изгладится величие и благородство ваших легендарных подвигов. Наши потомки будут с гордостью и благодарностью вспоминать вас, будут слагать песни и стихи о стальных полках и дивизиях славных армий, дравшихся под Сталинградом…
Однако война продолжалась, и уже в первые часы после победы здесь, в Сталинграде, мы стали думать, по каким же военным дорогам пойдет в бой за освобождение любимой Родины ваша 21-я армия.
В антракте между битвами
После окончания Сталинградской битвы несколько частей нашей армии остались в городе и его окрестностях для сбора трофеев, разминирования местности, восстановления дорог, мостов, расчистки улиц. Основная же масса войск спешно грузилась в эшелоны. По железной дороге мы отправились на Елец. Отныне 21-я армия вливалась в Центральный фронт, которым командовал К. К. Рокоссовский.
Штаб армии со средствами управления шел отдельным эшелоном. Ехали мы в товарных вагонах, в которых были установлены железные печки, так что было тепло. Настроение у всех хорошее. Семь дивизий нашей армии получили звание гвардейских, многие красноармейцы, командиры, генералы удостоены правительственных наград. Накануне отъезда мне вручили орден Суворова 1-й степени под номером 21. Товарищи шутили: командующий 21-й армией получил орден Суворова 21 указом, подписанным 21 января, кругом очко…
Два или три часа проехали мы спокойно, но на какой-то станции, километрах в ста от Сталинграда, появился над эшелоном немецкий самолет. Я сказал генералу В. А. Пеньковскому:
— Вот узнал бы он, что штаб тут находится, дал бы нам жару!
Не успел я договорить, смотрю — полетели бомбы. Три головных вагона вмиг загорелись. А поскольку дело происходило на станции и рядом были вагоны со снарядами для «катюш», могло бы кончиться все плохо. Однако все быстро выскочили из вагонов и, взявшись по команде подполковника Пилипенко, коменданта штаба армии, — раз-два-три — взяли! — оттянули на руках остальные сорок или пятьдесят вагонов от горящих.
Если бы мне кто-нибудь это рассказал, я бы сам не очень-то поверил в такую историю, но, видимо, правду говорят, что при пожаре человек может поднять огромные тяжести.
Бедный Пилипенко после этого случая сорвал голос и надолго охрип. Пожар на головных вагонах мы ликвидировали быстро, но как ехать дальше? Паровоз поврежден. Надо было столкнуть его с рельсов. Привязали к паровозу канаты, взялись все вместе и столкнули. Через несколько часов железнодорожники отремонтировали дороги, подали новый паровоз и покатили мы к Орлу.
Остановились в районе станции Елец и начали разгружаться. Вьюга, мороз. Дороги засыпаны. Машин у нас мало, да и те не могут пройти — все занесло снегом. В основном приходилось пользоваться подводами. Расположились войска армии в районе Ельца и Понырей. Здесь получили мы от К. К. Рокоссовского предварительную задачу: наша армия должна готовиться к наступлению на Орел.
Штаб армии стал разрабатывать план операции, но 11 марта я получил по ВЧ от командующего фронтом распоряжение повернуть армию на Курск.