Я был в недоумении. Связался с Рокоссовским.
Спросил его:
— Какая же поставлена задача?
Константин Константинович ответил:
— Езжайте в Курск, там вас обо всем проинформирует генерал Антонов…
Как же не хотелось расставаться с К. К. Рокоссовским, и я ему об этом сказал:
— Товарищ генерал, не хочется мне уходить. Хотя я от вас два выговора и схватил, но так хорошо было с вами воевать.
К. К. Рокоссовский засмеялся:
— Езжайте, там в районе Харькова беспорядок.
Мне было известно, что 4 марта противник нанес мощный удар по войскам Воронежского фронта из района юго-западнее Харькова. Используя свое превосходство в живой силе и технике, гитлеровцы 7 марта вынудили соединения левого крыла фронта начать отход к Харькову. Действительно, уж не на помощь ли Воронежскому фронту нас направляют?
Мы стали спешно готовить войска к отправке, и тут снова в который раз я убедился, какой сильный штаб во главе с генералом Пеньковским был в 21-й армии. Буквально за четыре-пять часов был разработан план марша на Курск. В голове выступил передовой отряд — 158-й гвардейский полк полковника Г. Г. Пантюхова, за ним двинулись остальные. Армия шла пешком, причем только ночью, при полной светомаскировке. По обочинам ехали танки, тягачи, автомашины. Несмотря на то что было очень холодно, сыро, не разрешалось на привалах разводить костры и курить. Чуть светало — на дорогах становилось пустынно. Танки, орудия, люди скрывались по балкам, по лесам.
Утром 18 марта, когда армия находилась на марше южнее Обояни, стало известно, что противник захватил Белгород.
Прибыл я в Курск раньше войск. Разыскал генерала Антонова, доложил ему, что вся армия в пути, вот-вот будет в Курске, спросил его:
— Какова наша задача?
— Генерал Рокоссовский сказал, что я должен получить ее у вас.
Генерал Антонов удивился:
— Я не знаю, зачем вы сюда идете. У меня насчет вас никаких указаний нет.
Будто обухом по голове! Что делать? У меня никаких бумаг нет, только устное распоряжение по ВЧ. Вот это номер!
Генерал Антонов, видя мое смущение, сказал:
— Вечером в Обоянь приезжает представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Александр Михайлович Василевский. Поедем с вами к нему.
Чуть стемнело, на газике вместе с генералом Антоновым покатили в Обоянь. В военкомате нам сказали, что Василевского еще нет. Как же я волновался в ожидании его! Приехал А. М. Василевский только ночью. Я тут же доложил ему о прибытии. Он обрадовался:
— Вот как хорошо, что ты с войсками успел прийти.
Ввел он меня в обстановку, а она была тяжелой. Противник после ожесточенных наступательных боев 16 марта вновь захватил Харьков и двинулся на Белгород, Обоянь и Курск. В результате этого удара в стык Воронежского и Юго-Западного фронтов образовалась брешь шириною в тридцать — тридцать пять километров. В нее устремились гитлеровские войска, намереваясь соединиться в Курске с орловской группировкой немецких войск, чтобы окружить наши войска на Курском выступе. В связи с создавшейся угрозой окружения Ставка Верховного Главнокомандования решила выдвинуть в район Белгорода 21-ю, 64-ю и 1-ю танковую армии.
А. М. Василевский поставил боевую задачу: закрыть брешь и не дать противнику прорваться к Курску.
В это время зазвонил телефон, Василевскому сообщили, что с ним будет говорить Сталин. После небольшого разговора Василевский сообщил Сталину, что я нахожусь у него, а армия — на марше по направлению к Курску. Сталин спросил у Василевского, нет ли смысла снять меня с армии оборонительной и поставить в наступающую. Василевский тут же задал этот вопрос мне. Я попросил, если можно, оставить меня в 21-й армии, с которой сроднился всей душой.
Василевский передал мою просьбу Сталину и от себя добавил:
— Думаю, товарищ Сталин, что нет смысла снимать его с двадцать первой армии. Он ее знает, и войска его знают, поскольку вместе воевали под Сталинградом.
Сталин согласился с ним и задал такой вопрос:
— Спросите Чистякова, удержит ли он противника?
Что я мог ответить?! Обстановку на этом участке фронта знал плохо, слышал только, что наши войска отступают. Однако на армию свою надеялся, полагал, что сил и средств у нас достаточно, поэтому сказал:
— Да, противника удержу и прорваться на Обояяь и Курск ему не дам.
Сталин спросил у Василевского:
— А что ему еще нужно? Пусть подумает, и доложите. Желаю Чистякову успеха.
После этого разговора А. М. Василевский поделился со мной своими сомнениями:
— Успеют ли войска армии сегодня утром подойти к разрыву, чтобы не пустить противника в Обоянь?