Несколько раз начальник штаба армии генерал В. А. Пеньковский собирал слеты разведчиков, на которых они делились своим опытом. Я запомнил случай, о котором услышал на одном из слетов. Наша разведка прошла через передний край и, возвращаясь обратно, встретилась с разведкой противника, которая шла от нас. Дальше события разворачивались так: навстречу нашему разведчику-узбеку, маленькому, щупленькому на вид, двинулся верзила обер-лейтенант, повалил его, но наш боец не сдавался, только закричал товарищу:
— Федоров, Федоров, если ты мне не поможешь, я старшине доложу!
Однако Федоров в это время сам дрался с двумя немецкими солдатами, и ловкий узбек как-то справился с обер-лейтенантом без посторонней помощи.
Потом, когда наши разведчики приволокли этого обер-лейтенанта на КП, я спросил его:
— Как же это вы, господин лейтенант, поддались такому маленькому солдату?
На что он мне ответил:
— Маленький, а уж очень ловкий и здоровый…
В те дни в армию часто приезжали наши шефы. Над 6-й гвардейской шефствовало несколько республик: Узбекская, Грузинская, Армянская, Туркменская. Там формировались некоторые наши дивизии. Вряд ли нужно говорить подробно о том, как много значит для успеха в бою настроение воина! Особенно влияют на его настроение мысли о доме, о семье, о родных. Можно представить себе радость воина, когда приезжают шефы из его родной республики, привозят письма, посылки, рассказывают о том, как живут их земляки. Бывало так, что приезжали к воинам в составе шефской делегации отец, мать или жена. Да и мы время от времени посылали в республики к шефам небольшие группы под руководством сержантов. Воины рассказывали на родине, как сражаются их земляки, какие они совершили подвиги.
Наш политотдел хорошо понимал важность шефской работы и всячески ее поддерживал. Надо сказать, что и до войны шефская работа по всей Красной Армии была поставлена очень хорошо, но особенно сильно развернулась она во время войны.
В начале мая Н. Ф. Ватутин предупредил, что противник вот-вот может перейти в наступление. Мы были готовы к этому, но шли дни, а враг вел себя спокойно…
«Тигры» не прошли
4 июля в 16 часов над позициями боевого охранения армии появились 75 бомбардировщиков и истребителей врага, обрушивших свой бомбовый груз на наших воинов. Вскоре ударила и артиллерия гитлеровцев. После короткой артподготовки несколько десятков фашистских танков и до четырех батальонов пехоты атаковали позиции нашего боевого охранения севернее села Томаровка. Более пяти часов противник пытался сбить боевое охранение и расчистить себе путь к переднему краю нашей обороны. Но несмотря на то что силы были неравны, воины боевого охранения не пропустили фашистов к переднему краю. Из этих событий можно было сделать один вывод: противник пытался наметить основные направления своих ударов.
Ночью мне стало известно: на нашу сторону перешел немецкий солдат-сапер, который сообщил, что войскам зачитан приказ Гитлера — завтра, 5 июля, в 3 часа утра начать наступление — и солдаты уже получили продукты и водку.
Из директивы Ставки уже знали, что в период 3–6 июля враг может перейти в наступление, и сообщение солдата было лишь тому подтверждением. Войска были приведены в полную боевую готовность. Командиры соединений заняли передовые наблюдательные пункты. Поскольку мы знали о дне начала наступления противника, было решено провести заранее спланированную артиллерийскую контрподготовку по районам сосредоточения ударных группировок гитлеровцев. В 2 часа 30 минут 5 июля контрподготовка из шестисот стволов при активном участии авиации была проведена и по переднему краю противника между Белгородом и Томаровкой, где, по нашим расчетам, скопилось много боевой техники противника и людей.
Когда отгремели орудия, у меня да и у офицеров штаба возникло сомнение: принесет ли эта контрподготовка ожидаемый эффект? Правда, вслух этого не говорили, но каждый так думал.
Только позже, когда мы перешли в наступление, в Томаровке, в Борисове и других населенных пунктах мы увидели тысячи березовых крестов над немецкими могилами, да и жители рассказывали нам, сколько им пришлось после этого удара свозить убитых фашистских солдат и офицеров.
Артиллерийская контрподготовка не только нанесла серьезный материальный урон фашистам, но и тяжело сказалась на моральном состоянии их войск. Гитлеровское командование убедилось, что расчет на внезапность удара по нашей обороне сорван.
Многие фашистские офицеры и генералы считали, что артиллерийская контрподготовка была началом нашего наступления. Но все это мы узнали позже, а тогда, как я говорил, меня тревожило одно: перейдут они в наступление или нет? И вторая думка: а не ударили ли мы по пустому месту? Они же могли увести войска! Но я очень надеялся на точность данных разведки…