Гитлеровское командование, конечно, отчетливо понимало, что успех наступления советских войск может привести к частичному разгрому ударных групп армий «Юг», поэтому на отражение атак наших войск противник бросил все свои наличные резервы.
Штурм вражеской группировки с запада начали войска 6-й гвардейской и 1-й танковой армий, нанося удар в трех направлениях. Враг стал оказывать упорное сопротивление. Ему помогало то, что части двух стрелковых дивизий, переданные нам из 40-й армии, запоздали с выходом на исходный рубеж, поэтому пришлось вводить их в бой с ходу, прямо с марша, без отдыха. Это в какой-то степени отрицательно сказалось на последующих действиях 6-й гвардейской и 1-й танковой армий. Однако даже при этих неблагоприятных условиях войскам армии удалось сломить сопротивление противника, продвинуться на три — пять километров и завязать бои за овладение селами Коровино, Красный Починок, Березовка, Новоселово. В ожесточенной борьбе наши воины отбивали каждый метр родной земли, которую им пришлось недавно под натиском превосходящих сил противника оставить на несколько дней.
Сразу же, как только наши войска перешли в наступление, фашисты начали яростные контратаки, непрерывно наращивая свои силы, а к исходу 12 июля контратаки настолько усилились, что войска 6-й гвардейской и 1-й танковой армий вынуждены были временно приостановить наступление и огнем с места уничтожать части контрнаступающего противника.
Выигрыш наших войск за 12 июля был невелик, но начавшееся наступление не только сразу же изменило обстановку в полосе 1-й танковой и 6-й гвардейской армий, не только сковало противника, но заставило его беспрерывно вводить на этих участках резервы, которые были предназначены для боев с основными группировками 5-й гвардейской общевойсковой и 5-й гвардейской танковой армий, которые наносили мощный контрудар юго-западнее Прохоровки.
День 12 июля 1943 года вошел в историю как дата крушения наступления фашистской армии на Курск с юга. Попытки противника продвинуться в полосе 69-й армии большой опасности не представляли и закончились неудачей. 12 июля перешли в контрнаступление против орловской группировки врага войска Брянского и Западного фронтов.
К исходу 14 июля армейские разведчики доложили, что противник спешно сосредоточивает танки и пехоту в районе Березово, Верхопенье, Луханино.
Оценив создавшуюся обстановку, мы сделали вывод, что следует прекратить наступление и закрепиться на достигнутом рубеже, хорошо подготовиться, чтобы принять противника на себя, обескровить и измотать его. Об этом я и собирался доложить командующему фронтом Н. Ф. Ватутину.
Ехал я к нему в настроении не очень радостном. Я понимал, что командующему фронтом не захочется приостанавливать наступление. Он знал, что мы могли наступать, силы у нас были. Однако это наступление потребовало бы больших жертв, о чем я и доложил командующему фронтом. Н. Ф. Ватутин со вниманием выслушал меня. Потом долго молчал, ходил по комнате. Я знал, что это означает недовольство. Так прошло четверть часа. Для меня это были довольно тяжелые минуты. Потом я услышал, как Н. Ф. Ватутин глубоко вздохнул и сказал усталым голосом:
— Хорошо. Согласен с тобой. Но имей в виду, товарищ Чистяков, если эта группировка, которую противник собрал против тебя, где-то у вас прорвет оборону, хорошего от меня не ждите… — Потом снова молча походил по комнате и добавил: — Ладно. Временно разрешаю перейти к обороне, но это не недели и даже не дни, а часы. Все-таки готовьте войска для наступления.
Н. Ф. Ватутин довольно сухо попрощался со мной, чем еще больше испортил мне настроение. Но что мне оставалось делать? Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Противник продиктовал нам такое решение, и на рожон лезть не хотелось…
Приехал я в штаб, передал приказ начальнику штаба генералу В. А. Пеньковскому, тот — командирам корпусов, и мы стали усиленно готовиться к обороне.
Однако дальше дело пошло хуже.
Противник по неизвестным для нас причинам на всем участке нашей армии не рискнул продолжать наступление. Повсюду была тишина…
К исходу 15 июля мы убедились, что противник окончательно перешел к обороне.
Вечером 15 июля у меня состоялся такой разговор с Н. Ф. Ватутиным.
— Ну, что делает противник? — спросил он у меня.
— Переходит к обороне…
— Но ты же докладывал, что он хочет наступать?!