— Наверное, решил, как и мы, измотать нас.
— Видишь, как получилось. Наверное, не наверное, а полдня потерял. Не давай ему зарыться в землю, наступай поскорее…
Почему же все-таки не пошел на нас противник? Видимо, узнал, что у нас собраны тут сильные части, почувствовал угрозу окружения своей группировки в районе Яковлева, которая вклинилась на тридцать — тридцать пять километров, достигнув этого ценой огромных жертв в живой силе и технике. Противнику, понятно, очень хотелось расширить этот клин, но не было у него больше резервов.
В ночь на 18 июля гитлеровцы, прикрываясь сильными заслонами, начали отход в южном направлении. Войска нашей армии с боями продвигались вперед и вперед. При подходе к рубежу, который немецко-фашистские войска занимали до начала наступления, я приказал форсировать движение и на плечах отходящего противника ворваться на его передний край, чтобы не дать ему возможности восстановить систему огня.
К 23 июля войска нашей армии вышли на рубеж, который до наступления занимали гитлеровцы. Однако с ходу прорвать передний край нам не удалось, и мы встали к обороне.
К 23 июля войска Воронежского фронта, измотав, обескровив врага, вынудили его отойти на исходные позиции, которые он занимал до 5 июля 1943 года.
Командир 19-й фашистской танковой дивизии генерал-лейтенант Шмидт так описал в своем дневнике события этих дней:
«До начала наступления мы слишком мало знали об укреплениях русских в этих районах. Каждый кустик, каждая роща и высота были связаны системой огня и хорошо замаскированных траншей. Всюду были оборудованы запасные позиции для минометов и противотанковых орудий. Но труднее всего было представить упорство русских, с которым они защищали каждый окоп, каждую траншею».
Что ж! Генерал Шмидт правильно сделал заключение об укрепленных полосах обороны и героическом упорстве войск нашей армии. Но генерал Шмидт эти выводы сделал с большим опозданием.
Вот к чему приводит плохое знание противника при принятии решения.
Генерал Шмидт пишет в своем дневнике обо всем этом будто бы с удивлением. А ведь ему больше, чем кому-либо, было известно, что как раз там, где ударные силы группы армий «Юг» готовили наступление, оборону занимали гвардейские соединения 6-й и 7-й армий, которые активно участвовали в разгроме сталинградской группировки гитлеровцев и теперь встали на оборону под Белгородом!
Поражение под Курском оказало большое воздействие на немецкий народ, солдат и офицеров гитлеровской армии. Оно подорвало моральный дух войск, веру в неколебимость гитлеровской Германии и ее победу.
24 июля 1943 года весь мир узнал о полном разгроме немецко-фашистских войск под Курском.
«Вчера, 23 июля, — говорилось в приказе Верховного Главнокомандующего, — успешными действиями наших войск окончательно ликвидировано июльское немецкое наступление из районов южнее Орла и севернее Белгорода в сторону Курска… Ценой огромных потерь в живой силе и технике, — указывалось далее в приказе, — противнику удалось лишь вклиниться в нашу оборону… В ожесточенных боях наши войска измотали и обескровили отборные дивизии немцев и последующими решительными контрударами не только отбросили врага и полностью восстановили положение, занимавшееся ими до 5 июля, но и прорвали оборону противника, продвинувшись в сторону Орла от 15 до 25 километров.
Проведенные бои по ликвидации немецкого наступления показали высокую боевую выучку наших войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и геройства бойцов и командиров всех родов войск, в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков.
Таким образом, немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся».
Да, многое можно было бы рассказать о бесчисленных подвигах, которые совершили наши войска! Хочется вспомнить хотя бы об одном из них — подвиге коммуниста гвардии старшины Бориса Владимировича Махотина.
Во время боев под Курском мне не раз докладывали о подвигах Бориса Махотина. В частности, знал я, что однажды гвардии старшина, прикрывая пулеметным огнем отход своих подразделений, оказался отрезанным от товарищей. Однако он не растерялся. Осмотрелся, выбрал удобную позицию у оврага, по которому противник мог возобновить наступление, Махотин, проявляя огромную выдержку, не стрелял. И только когда овраг наполнился фашистскими солдатами, старшина открыл огонь. Он выпустил две пулеметные ленты и истребил около трехсот фашистов.
Я представил Бориса Махотина к званию Героя Советского Союза. Однако прежде чем подписать документы, мне захотелось познакомиться с этим, как говорили мы в гражданскую войну, злым пулеметчиком. Я приказал вызвать ко мне Махотина.