— Товарищ Чистяков, вы правильно поступаете, что заботитесь о своих войсках. Мы понимаем, что они устали после тяжелых оборонительных боев, понесли потери. Но вы, как командарм, должны понимать и нас. Обстановка требует как можно скорее перейти в наступление. Если мы вместо вашей армии введем сюда другую, это потребует много времени. К тому же учтите, Иван Михайлович, что ваши штабы и войска за четыре месяца изучили оборону противника так хорошо, как не может знать никто иной. — Потом, видимо заметив, что я приуныл, добавил: — А армию вашу мы доукомплектуем и живой силой, и техникой как следует. Мы располагаем сейчас достаточными резервами и средствами. К первому августа вы получите полностью все, что вам нужно. Так что, товарищ Чистяков, засучивай рукава и готовь войска армии для наступления!
Н. Ф. Ватутин поддержал Г. К. Жукова:
— Иван Михайлович, у тебя же и у войск должен быть зуб на противника, который гонял вас с пятого числа! И вы его хорошо знаете, и он вас хорошо знает еще со Сталинграда, а тем более после Белгорода! Это очень важно. Штабы армии, корпусов, дивизий имеют у вас хорошую подготовку. Мы убедились в этом еще под Сталинградом, так что давайте действуйте…
Что можно было ответить на эти убедительные доводы? Одно — встать по стойке «смирно» и сказать:
— Все ясно. Будем готовить войска. Поставленную задачу выполним.
Георгий Константинович поглядел на меня, улыбнулся.
— В этом мы и не сомневались…
Приехал к себе. Как и было у нас заведено, тут же собрали командующих родами войск и начальников служб и других начальников. В. А. Пеньковский дал им сутки на составление планов, расчетов и предложений по использованию своих родов войск и служб.
К 25 июля решение было окончательно готово. Я сообщил командующему фронтом, что готов доложить решение на наступательную операцию, но он ответил мне, что приезжать к нему не нужно, так как завтра, 26 июля, он вместе с Г. К. Жуковым будет в штабе армии, где они и заслушают наше решение.
Рано утром 26 июля Г. К. Жуков и Н. Ф. Ватутин были у нас, заслушали мое решение, а также начальника штаба В. А. Пеньковского и других начальников и выразили удовлетворение работой управления армии.
Г. К. Жуков сделал некоторые замечания и посоветовал быстрее довести приказ до командиров корпусов и дивизий, добавив:
— До командиров взводов приказ доведите второго августа, а до сержантов и рядовых — в период артподготовки.
Я, понятно, ответил:
— Слушаюсь. — Но потом пошутил: — Только гвардейцы уже знают о готовящемся наступлении.
— Откуда знают?
— Раз водители усиленно подвозят боеприпасы, боец делает выводы, не знает только дня и часа…
Жуков засмеялся.
— Да, трудно скрыть что-либо от красноармейца…
После совещания стали расходиться, шли к машинам, которые были укрыты в кустах балки. Расстояние от моего НП до балки метров двести — триста. Я шел с членом Военного совета армии генералом Крайневым, а сзади генерал армии Апанасенко со своим адъютантом. Вдруг раздалась команда:
— Воздух!
Все мы упали на землю. Не успели даже головы повернуть, чтобы посмотреть, откуда летит самолет, — слышу визг бомбы, разрыв, взлетела земля, присыпала нас. Так же быстро самолет улетел. Только я поднялся, подбежал мой адъютант капитан Ситников.
— Генерал Апанасенко ранен…
Да, Иосиф Родионович был тяжело ранен и 5 августа 1943 года скончался.
С почетом похоронили мы генерала Апанасенко в Белгороде. Партийный билет его, как полагается, отослали в Главное политическое управление. Оттуда вскоре приехал офицер и сообщил, что под обложкой партбилета Апанасенко была найдена записка, в которой он просил в случае гибели похоронить его на родной Ставропольщине.
Недели через две мы перехоронили его, выполнив его последнюю волю.
Тем временем час наступления приближался. Мы понимали, что оборона противника перед нами очень сильна, ведь готовил он ее давно, с марта. Из документов разведки мы знали, что оборона гитлеровцев опиралась на многочисленные узлы сопротивления. Наиболее же сильный узел сопротивления находился в районе сел Томаровка, Борисово, преграждая нам путь на Ахтырку и Богодухов.
Оборона врага состояла из нескольких линий траншей, ходов сообщения, укрытий. Каменные здания приспосабливались для круговой обороны, в них размещались пулеметы, орудия, танки. Все населенные пункты представляли собой круговой опорный пункт из противотанковых средств. Кроме того, у переднего края противника находилась большая пойма реки Ворсклы, которую танкам без помощи саперов пройти было почти невозможно.