Все эти трудности мы учли, все взвесили, продумали мероприятия по их преодолению. Личному составу разъяснили, что оборона противника очень крепка и нам будет прорывать ее не легче, чем ему пришлось прорывать нашу оборону с 5 июля.
Силы у нас были большие. Для обеспечения прорыва обороны врага на фронте наступления нашей армии была создана ударная группировка, превосходившая войска противника в 6 раз по живой силе и в 6,5 раза по танкам. На направлении предстоящего прорыва на участке 6-й гвардейской армии на одном километре фронта было сосредоточено до 230 орудий и минометов. На каждый километр приходилось до 70 танков, которые поддерживались большим количеством авиации.
Однако, как я уже говорил, мы ни на минуту не забывали опыт противника, который тоже собрал против нас 5 июля большую силу и мог бы использовать ее куда эффективнее, если бы мы не раскрыли его замысла, узнав точно день и час наступления. Поэтому принимались все меры, чтобы противник не смог раскрыть нашего замысла.
1 августа представитель Ставки Верховного Главнокомандования Г. К. Жуков в присутствии командующего Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутина и командующего Степным фронтом И. С. Конева собрал командующих армиями и командиров корпусов этих фронтов на совещание, где была обсуждена готовность к наступлению на белгородско-харьковском направлении.
Маршал Жуков спросил генерала Катукова, генерала Ротмистрова и других, в том числе и меня, готовы ли армии. Я доложил:
— Армия полностью доукомплектована, перегруппировки сделаны, учения проведены, настроение у людей боевое. Готовы к выполнению задания.
Г. К. Жуков сказал:
— Вот, товарищ Чистяков, а вы просили передохнуть! Отдохнем тогда, когда победим противника. А сейчас надо наступать!
2 августа офицеры и генералы штаба армии, корпусов проверили в войсках, все ли готово к наступлению, и когда мне было доложено, что все боеприпасы подвезены, войска задачу знают, взаимодействие пехоты с артиллерией, авиацией, танками организовано и так далее, я отдал приказ в ночь на 3 августа скрытно занять исходное положение.
Гвардейские стрелковые дивизии нашей армии — 67, 71, 51 и 52-я вышли на исходное положение.
Самый это трудный момент — вывести войска скрытно, чтобы ни свет не блеснул, ни шум не послышался. Котелки, всякие железки, которые могли звякнуть, оборачивали травой. Ни курить нельзя, ни кашлять, дышали, как говорится, и то тихо. Каждый понимал, что войск тут было так густо, что если враг откроет минометный огонь, будет плохо.
Сделать перегруппировку четырех дивизий со средствами усиления на переднем крае — дело нелегкое, но противник проявил удивительную беспечность, не мешая нам ни разведкой, ни артиллерией, ни авиацией.
Итак, 6-й гвардейской армии предстояло прорвать сильную оборону противника на рубеже Герцовка, Новочеркасское шириной до двенадцати километров по фронту, что составляло по три километра на каждую дивизию.
Надо отметить, что войска нашей армии воевали в этих районах еще в сентябре 1941 года и некоторые командиры рот и даже рядовые остались в армии с того времени. Они хорошо знали эту местность, реки, леса, балки, а это большое дело!
Как всегда перед наступлением, член Военного совета генерал П. И. Крайнев, начальник политотдела полковник Л. И. Соколов и все политработники разъехались в войска. Там они рассказывали о той задаче большой важности, которая возлагалась на нашу армию. Все, конечно, в это время хорошо уже понимали, что после Сталинграда, Курска настало время гнать противника, скорее продвинуться к Днепру, Киеву.
Большую помощь в политработе оказывали партизаны, которые доставляли нам письма жителей временно оккупированных районов, где рассказывалось о злодеяниях фашистов на нашей земле. У многих наших красноармейцев и офицеров там были родные, близкие люди. Надо ли говорить о том, как рвались они в бой!
Как я уже рассказывал, перед наступлением снова начался большой приток заявлений о приеме в партию. Только в ночь на 3 августа в нашей армии было подано несколько тысяч таких заявлений. Сколько же величия было в этих простых солдатских словах, написанных перед боем…
В 3 часа ночи 3 августа я с группой офицеров и генералов штаба был на НП. Понятно, до последней минуты перед началом боя больше всего интересовало всех нас, как же ведет себя противник.
Начальник разведки армии полковник Кураков доложил:
— Противник тише, чем когда бы то ни было. В эту ночь даже разведку не вел.
Очевидно, противник убедил себя, что после таких жарких боев в столь короткое время мы не сможем подготовиться для наступления. В эту ночь он даже не освещал передний край.