Часто И. В. Льдоков собирал нас и рассказывал о том, как все еще сильна в горах власть шариата. Чтобы пробуждать классовое сознание горцев и активизировать их борьбу за новую жизнь, мы вместе с комиссаром ходили по аулам, беседовали с жителями, которые всегда относились к нам хорошо, угощали кто чем мог.
Начало двадцатых годов было довольно сложным периодом для молодой Красной Армии. Кончилась гражданская война, укрепилось международное положение СССР. Появилась возможность перевести Красную Армию и Флот на мирное положение и сократить расходы на их содержание. Но несмотря на невероятные трудности восстановительного периода, Советское государство делало все необходимое для повышения могущества своих Вооруженных Сил. Очень много внимания уделялось вопросам укрепления воинской дисциплины. Дело в том, что у части красноармейцев и даже командиров остались дурные пережитки.
Немало тогда было сквернословов. Это даже казалось иным своего рода шиком, лихостью. Вроде бы чем крепче человек ругается, тем больше он на виду, о нем говорят даже с некоторой долей восхищения: «Вот это дает прикурку!»
С этой пакостью надо было кончать. Но как? Тогда мы и придумали: с каждого, кто хоть раз выругается, будем брать штраф — червонец. Если же выругается покрепче — три червонца. На скопленные деньги покупали табак, а если набежит побольше, то сапоги наиболее в них нуждающимся. Так мы успели купить лишь несколько пар сапог, после чего ругань резко сократилась.
Был у нас командир взвода Жорин, кубанский казак, лихой кавалерист, начальник разведки в годы гражданской войны. Все знали, что Жорина можно послать на самое рискованное, опасное для жизни дело.
Однажды прихожу утром в команду, все спят. Приказал дежурному поднять, а он отвечает:
— Они не встанут.
— Как так не встанут?
— Они все пьяны.
— Кто ж напоил?
— Жорин.
— Где командиры?
— Тоже спят.
Я знал, что был у Жорина друг среди местного населения, который гнал вино. Видимо, он от души преподнес четверть Жорин у, а тот, понятно, угостил своих.
Что было делать? Пулеметная команда в то время подчинялась непосредственно командиру полка. Я поехал в штаб, вернулись мы с комиссаром полка. Он пожурил нас, дал тем, кто пил, по три наряда вне очереди. На том тогда дело и кончилось.
Даже в то время этот случай был, конечно, серьезным нарушением. Да, нелегко было готовить армию, основанную на строжайшей дисциплине, глубоких знаниях. А делать это надо было. Мы помнили указания В. И. Ленина о том, что, пока существует империализм, нельзя забывать о грозящей нам опасности. Кроме того, думали мы тогда и о мировой революции, о том, что нам придется идти на помощь братьям по классу в других странах. В клубе нашем даже висел лозунг «Даешь мировую революцию!», который мы понимали как вполне конкретное дело недалекого будущего.
У меня в подразделении были красноармейцы раза в два старше, чем я. Когда я обращался к ним, они докладывали по уставу и на мое приветствие отвечали:
— Здравия желаем, товарищ командир!
Потом же, после занятий, на отдыхе, говорили мне ласково:
— Сынок, не волнуйся, мы тебя не подведем…
Тогда кадровые красноармейцы служили два года, а «территориальники» в течение пяти лет ежегодно призывались на сборы. В стране, обескровленной гражданской войной, трудно было отрывать мужчин на два года от работы в сельском хозяйстве или промышленности. Они и служили «по-милицейски»: сначала три месяца, а затем по одному месяцу в году, неподалеку от дома, таким образом получая необходимую военную подготовку.
Вообще же люди собрались тогда у нас удивительные. Каждый был чем-то оригинален, например командир взвода Вася Ходаренко. Никто в трудную минуту не мог придать столько бодрости людям, как он. Кто-нибудь попросит его:
— Вась, сделай умную физиономию…
— А теперь испуганную…
— Радостную давай…
Люди хохотали до упаду, усталость будто рукой снимало. Это был удивительный талант комика.
Постепенно в полк стали приходить командиры, окончившие военные учебные заведения. Жизнь налаживалась, дисциплина укреплялась, создавался хороший, дружный, работоспособный коллектив.
Надо сказать, что за время многолетней службы, особенно в годы Великой Отечественной войны, мне очень везло на хороших товарищей, хороший коллектив.
В 37-м стрелковом полку я прослужил пятнадцать с половиной лет и прошел путь от командира взвода до командира полка. На моих глазах мужала, росла, крепла Красная Армия.