— Нравится?
— Очень…
Хвалят, но, вижу, что-то мнутся. Потом одна из них говорит:
— Скажите, пожалуйста, а сколько это будет стоить? У нас ведь денег и на десятую долю того, что мы видели, не хватит…
Я им ответил:
— Дорогие мои, мы все это понимаем. Кто же еще так пострадал за войну, как наши дети? А перед невельскими детьми мы еще кое в чем виноваты — пришлось ведь побить многие постройки при наступлении. Поэтому примите все это по акту как подарок 6-й гвардейской армии невельским детям.
В 1969 году я попросил бывшего члена Военного совета армии Г. Н. Касьяненко, который жил в Риге, съездить на это озеро, поглядеть, стоят ли еще эти дома. Он поехал, посмотрел и сообщил мне, что постройки содержатся в хорошем состоянии, а пионерский лагерь назван именем 6-й гвардейской армии.
Гвардия, вперед!
В начале июня 1944 года мы получили директиву командующего фронтом И. X. Баграмяна, в которой говорилось:
«Войска 1-го Прибалтийского фронта наносят главный удар силами двух армий, 6-й гвардейской и 43-й, 3-м мехкорпусом при поддержке 3-й воздушной армии из района северо-восточнее Витебска. Одновременно на юго-запад, в направлении на Бешенковичи, Лепель, во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта окружить и уничтожить витебскую группировку врага, овладеть городами Витебск и Полоцк. В дальнейшем главными силами развивать наступление на Лепель».
Во фронтовой операции нашей армии приказывалось прорвать оборону противника на участке Волотовка — Новая Игуменщина и наступать в общем направлении на Сиротино, Бешенковичи, Лепель, Глубокое, прочно обеспечивая себя со стороны Полоцка, и на третий день операции форсировать реку Западная Двина, овладеть районом Бешенковичи. Одновременно частью сил левого крыла армии во взаимодействии с правым крылом 43-й армии уничтожить витебскую группировку противника.
Новый район сосредоточения армии был выбран в центре дуги, образованной конфигурацией фронта. Такое сосредоточение войск даже при обнаружении не давало возможности немецкому командованию определить направление предполагаемого удара.
Итак, за три-четыре ночи нам предстояло пройти 110 километров и встать в тыл 154-й стрелковой дивизии 22-й армии, причем скрытно не только от противника, но и от войск 154-й дивизии. В целях маскировки нас временно снизили в звании. Мне дали погоны полковника, другим генералам нашей армии также различные офицерские звания с соответствующими документами. О нашей истинной задаче знал только командир 154-й стрелковой дивизии. Для остальных же мы значились как комиссия по проверке обороноспособности полков дивизии. Было сделано все возможное, чтобы враг не догадался, что сзади дивизии стала целая армия.
Несколько дней я, начальник штаба армии В. А. Пеньковский, командиры корпусов первых эшелонов ползали по передовой 154-й стрелковой дивизии. Позже мы узнали, что до нас в этих траншеях побывали представитель Ставки Верховного Главнокомандования А. М. Василевский и командующий 1-м Прибалтийским фронтом И. X. Баграмян.
В конце работы, через неделю, наша «комиссия по проверке» подписала акт, где отметила положительные стороны боеготовности 154-й дивизии и в то же время, имея в виду свое предстоящее наступление, указала командиру дивизии на то, что у него плохие подъездные пути, которые следует заново построить. Указали мы также на то, что дивизия не имеет запасных позиций в тылу, опять-таки, понятно, беспокоясь о своем предстоящем наступлении из-за спины 154-й дивизии.
После этой рекогносцировки я должен был в присутствии представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза А. М. Василевского доложить командующему фронтом И. X. Баграмяну о том, что мы предприняли, готовя наступление.
Только я повесил карту, чтобы начать докладывать, как генерал Баграмян спросил меня:
— Иван Михайлович, не разгадали ли вашу «комиссию» в 154-й дивизии?
— Нет, на счастье, там не оказалось никого, кто знал бы нас в лицо, а то пришлось бы худо. Правда, командир дивизии передал нам разговоры офицеров, что комиссия-де какая-то странная, больше интересуется противником, чем нашей обороной…
— Что же вы узнали о противнике?
Я доложил:
— В полосе предстоящего наступления нашей армии обороняются части девятого армейского корпуса. На первой главной полосе особенно сильно укреплен узел сопротивления в Сиротине. Вторая полоса обороны находится в семидесяти километрах от переднего края и проходит на рубеже Заводка, Залужье, Шумилино. Оборона противника по левому берегу Западной Двины в инженерном отношении подготовлена слабее, чем первая полоса, и войск там пока нет. Противник около трех лет укреплял свои оборонительные рубежи. Вся его система обороны представляет совокупность разнообразных инженерных сооружений, эшелонированных в основном вокруг дорог и болотистых мест. Противник, видимо, уверен, что мы сможем наступать только в этих местах, поэтому предполагает измотать и обескровить наступающие в этом районе наши части, а затем с помощью резервов, подошедших из Полоцка, их разгромить.