— Ну, Душка, — попросил он. — Пускай они ничего не забирают. Пожалуйста!
— Тогда не смотри дурацкие клипы с этим Мерилином Менсоном, — передернула она плечами. — И пожалуйста, я умоляю, не смотри на ночь своих «Плотоядных мамаш».
Она рассмеялась сама над собой — так смешно звучали в ее устах назидания. Братишка подражает ей просто во всем, а сама-то она какова?
Она легко подпрыгнула на диване и сказала:
— Ладно, давай убираться. Вечер «Боишься ли ты темноты» на сегодня закончен. Скоро явится наша утонченная леди Анна, и нам с тобой крупно не поздоровится.
С этими словами Душка начала сгребать на пол все игрушки Павлика, разбросанные по кровати.
— Только не Бадхетта! — взмолился Павлик, доставая из кучи старого медвежонка с оторванным ухом. Малыш так трогательно прижимал его к себе, это смешное чудище с глазами-пуговицами, что Душка, уже приготовившаяся рассмеяться, испытала щемящее чувство, странное, как будто…
Она перевела дух. Братишка стоял такой хрупкий и такой НЕЗАЩИЩЕННЫЙ, и словно бы холодный ветер коснулся вдруг Душкиной щеки. «Боже мой, — подумала она. — Он такой маленький. И спина у него совсем тоненькая… Каждый может ее переломить. И я не смогу защитить его, да?»
— Я же не выбрасываю его, — тихо и отчего-то виновато произнесла Душка. — Даже не думала этого делать. Скорее уж я выброшу свою игрушку, чем трону твоего ненаглядного Бадхетта!
Она дотронулась рукой до светлых кудряшек мальчика.
— Эй! Ты что, в темноту погрузился?
Это была ИХ шутка. Когда возникала неловкая пауза, мама говорила: у вас не ангел пролетел, а будто темнота вас засосала…
С тех пор так они и говорили.
И опять почему-то ей стало не по себе.
— Павлик! Ты не хочешь отсюда уезжать? — тихо спросила Душка, которая никогда не смогла бы признаться в том, что саму ее пугала перспектива уехать неизвестно куда.
— Мама говорит, что мы нигде больше не сможем забыть про Мишу, — по-взрослому рассудительно сказал малыш. — А там — сможем. И еще — там очень дешевый дом и большая зарплата.
— Во-первых, ничего такого уж страшного не случится с нами и здесь, — задумчиво сказала Душка. — А во-вторых, совершенно необязательно нам забывать Мишу. К тому же он в Нарнии, и мы скоро там тоже…
Она не договорила.
«Ну, подруга, ты явно пересмотрела дурацких фильмов своего брата!»
Ее сердце колотилось. Конечно, когда погиб ее старший брат, она испытала слишком сильный стресс. Так сказал детский психоневролог.
Но никто не понял главного. Душка никогда не верила, что ее пятнадцатилетнего брата больше нет. О глупостях она старалась не думать вообще.
На все сто процентов она была уверена в том, что СМЕРТИ нет. Просто в тот проклятый день сместились все ее ценности. И жизнь стала похожа на сон, от которого хотелось избавиться, как от наваждения, проснуться… Дурной сон, который неизвестно чем закончится.
Душке пришлось слишком рано встретиться со смертью. Пятнадцатилетний парень, абсолютно здоровый — какая злая насмешка!
Чья? Ну, чья это насмешка, Душка? Скажи же вслух!
«Как я тебя ненавижу, голосок, — усмехнулась девочка, вытирая пыль с портрета, на котором, как немой укор, застыл ее старший брат. — Ты как Ленка Арбузова — такой же зануда и вредина!»
И на сей раз ей удалось заставить его умолкнуть. Как говорила бабушка, если не верить в Бога, жить станет невыносимо. А Душка привыкла ей верить. Хотя иногда и не могла понять: зачем же понадобился Богу ее юный брат? И почему Он обошелся с ними так жестоко?
Мама же не любила вообще говорить про Бога — со дня смерти Миши Бог стал для нее личным врагом. Но бабушка думала иначе. Про мамины мысли она сказала только, что мама еще совсем юная, чтобы это понять.
«А я?» — спросила тогда Душка. «Ты — совершенно другое существо, — улыбнулась бабушка. — Не то чтобы ты была лучше. Просто — «другое дерево». Так бывает иногда, маленькая. Вроде бы человек как человек, а внутри у него все немножко иначе скроено».
Впрочем, думать было некогда. Душка оторвалась от воспоминаний и стала вытирать пыль с рояля той странной мохнатой метелкой, которую Мишка любил называть «мертвым крокодилом».
Скоро придет мама, а мама не любит беспорядка.
— Господи! Да посмотрите же!
Анна повернула голову, подвластная этому неожиданному возгласу, и увидела, как кошка преследует собаку.
Собака-то была маленькая и насмерть перепуганная, а кошка гнала ее с утробным рычанием, куда более свойственным льву, тигру — кому угодно, но не этой серой замухрышке.