Она сильная!
Чтобы окончательно увериться в этом, сказала вслух:
— Я сильная…
С удивлением обнаружив, что слова, произнесенные вслух, утратили магическую силу, стали беспомощными и жалкими, она попыталась произнести их еще раз. Четче и громче.
— Я силь…
Послышался тихий смех. Где-то далеко — и близко, вокруг нее — и внутри. Она огляделась.
Пустая комната вдруг ожила. Всего на миг показалось, что все кругом наполнено дыханием и насмешкой, — шкаф, стол, кровать — все вертелось вокруг нее в адском кругу, вычерчивая непонятные знаки. И в то же время все оставалось на своих местах, будничное, привычное. Она столько раз видела эту трещину на полировке спинки кровати, что вцепилась в нее взглядом, пытаясь преодолеть это состояние.
«Еще чуть-чуть — и я заору, как Павлик, — подумала она. — Или грохнусь в обморок, потому что больше не могу стоять на ногах, просто не в состоянии выносить это… Я это не понимаю…»
Дотронувшись нечаянно рукой до конверта, она с удивлением обнаружила, что наваждение снова прекратилось.
«Значит, это проблемы с психикой, — успокоила она себя. — Конверт для меня спасительная соломинка из мира реальности, он как бы возвращает меня в нормальное состояние… Надо обратиться к врачу. Впрочем, зачем мне это?»
Она снова достала белый лист с ровным каллиграфическим почерком и снова прочла спасительную фразу — формулу ее будущего бытия:
«Люди, приехавшие сюда, забывают о постигших их несчастьях…»
Дождь не прекращался. Рита вспомнила, как называла это ее дочь.
«Ежики пришли».
Дождь, шуршащий по крыше, действительно напоминал топот маленьких лапок.
«Пришли ежики, — подумала Рита, — и теперь разгуливают по моей крыше. А где моя дочка?»
Она прижала к груди кулаки.
«Вы забудете все ваши проблемы, оказавшись у нас. Вы забудете все печали — наш городок встретит вас радостью».
Рита не знала, какое чувство владеет сейчас ею. Злость?
Она устала, и сил не хватает у нее уже и на это.
Ярость?
Нет. Еще более сильное чувство.
«Отчаяние», — услужливо подсказал ей нагло ухмыльнувшийся проем окна, за которым притаились Служители.
— Нет. — Рита произнесла эти слова раньше, чем отдала себе отчет в том, что нарушает обет, данный самой себе, обет, спасающий от сумасшествия, от превращения в Служительницу.
Ничего особенного, своеобразная заповедь для самосохранения.
«Никогда не разговаривай сама с собой. Разговаривая с собой, невольно начинаешь вести беседу со Служителями».
Где-то за окном хрустнула ветка.
Надо написать это на стене.
Рита потянулась к карандашам. Нет. Это не поможет. Такие слова пишутся только кровью. Чтоб не забыть их никогда.
Она взяла иглу и проколола палец. От вида выступившей алой капельки ей стало плохо.
Сдержав приступ тошноты, Рита подошла к чистой стене и написала первые буквы.
«Ни-ког-да»…
Опять хрустнула ветка.
За окнами кто-то был. «Им уже пора прийти, — мрачно усмехнулась Рита. — Неизвестно, почему они запаздывают?»
Она продолжила, не обращая внимания на тихие шаги, приближавшиеся к двери.
Крест…
Рванувшись к небольшой этажерке, она чуть не свалила стол и почти упала, но вовремя удержалась на ногах. Потом, переведя дух, дрожащими пальцами достала заветную коробочку и надела на шею тоненькую цепочку с крестом.
Только после этого она перевела дух. Дрожь во всем теле прекратила донимать ее.
«Слава богу, — подумала Рита, — теперь они ничего мне не могут сделать. Только убить».
Она опять уколола палец, выдавила новую каплю — теперь это уже не произвело на нее столь угнетающего впечатления.
«Пусть, — подумала она. — Сейчас допишу, выйду им навстречу и гляну на их физиономии. Сла-а-адкие, улыбающиеся, безжизненные маски… Они ведь не ожидают от меня такого безрассудства, а?»
«Не разговаривай»…
Она сделала краткую передышку, посмотрела в окно.
Тени сгущались. Дождь явно собирался превратиться во Всемирный потоп.
Где-то далеко, в лесу, ухнула сова. Если бы Рита была смелее, она повторила бы попытку бегства. Но она знала — пройти через этот лес невозможно. Нельзя выйти из него таким же целым и таким же невредимым, каким ты в него вошел.
«С собой».
Она почти закончила фразу. Осталось немного. Дверь за спиной распахнулась. Лунный свет осветил комнату, превращая ее в белое, холодное царство.
«Ну, вот и ежики пришли, — усмехнулась про себя Рита. — Здравствуйте, ежики!»