* * *
Длинный коридор с высокими потолками едва озарял тусклый свет канделябров; стены глубокого карминного цвета, картины с позолоченными рамками и большие настенные зеркала дарили ощущение роскоши и благородства. Где-то неподалеку послышались мелкие, торопливые шаги: Николас, заметив впереди приближающийся женский силуэт, тут же остановился. - Мистер Макэлрой! Мистер Макэлрой! Хрупкая женщина лет тридцати пяти, облачённая в скромное, довольно-таки невзрачное тёмное платье, семенила навстречу: её лицо, выражавшее неподдельный испуг, было бледнее полотна. - Коннорс? - удивлённо проронил он, демонстративно поморщившись. - Что вы здесь делаете? И... Почему вы одна? - О, мистер Макэлрой! Рашель... Мы уже были у самого входа в зал, когда... Когда... - Когда что? - ледяным тоном отчеканил Николас. - Когда... Когда я повернулась, её уже не было рядом, - женщина виновато потупила взгляд. - Мне кажется, или вы просто не справляетесь со своими обязанностями? - казалось, Макэлрой вот-вот вскипит: за всё время пребывания в Крендерфорд-Хаусе им впервые овладели эмоции. - Я пыталась её найти, но безуспешно... Мистер Макэлрой, это моя вина... - как бы она не пыталась унять дрожь в голосе, у неё ничего не получалось. - Конечно! Конечно это ваша вина, Коннорс! Объясните мне одно: как компаньонка, имевшая безупречные рекомендации, в один из самых ответственных дней могла допустить такую оплошность? - Мистер Макэлрой, мне прежде не доводилось работать с такими леди, как мисс Рашель, - пытаясь оправдать себя, сухо протянула женщина. - И что вы под этим подразумеваете? Может, вы хотите сказать, что с моей сестрой что-то не так? - по губам молодого человека скользнула едкая ухмылка. - Нет, нет, мистер... Я не имела в виду ничего такого... Я обещаю, что подобного больше не повторится. - Конечно не повторится! - лицо Николаса в один миг побагровело от ярости. - А знаете, почему? - Почему? - голос мисс Коннорс тут же приобрел подавленный оттенок. - Потому что я скажу отцу, чтобы он уволил вас сразу же после нашего возвращения домой, - прошипел Макэлрой и, повернувшись спиной к оторопевшей от такого резкого заявления женщине, быстро зашагал вдоль по коридору. Николас был разъярён. И не потому, что мисс Коннорс не смогла уследить за его горячо любимой младшей сестрой: за этим крылось нечто иное, о чём он интуитивно догадывался. Макэлрой шёл быстро и уверено. Казалось, он знал стены этого дома наизусть, хотя в последний раз бывал здесь много лет назад, будучи ещё мальчишкой: так или иначе, Николас всегда обладал отменной памятью. Свернув налево, он ощутил лёгкое дуновение холодного, промозглого ветра. Откуда он мог взяться здесь, в тёплом помещении? Макэлрой уже знал ответ на этот, казалось бы, странный вопрос. - О нет, я так и думал, - нервно бросил он, направившись к приоткрытой стеклянной двери, ведущей на небольшой балкончик. Николас отодвинул портьеру. Дверь была открыта настежь. Порывистый ветер в одно мгновение взъерошил его волосы; ступив на балкон, он, поёжившись, с укоризной взглянул на маленькую, сгорбившуюся фигурку юной девушки. Несмотря на то, что в этот вечер погода выдалась довольно сырой и холодной, на ней не было абсолютно ничего, кроме воздушного муслинового платья цвета миндаля: судорожная дрожь то и дело пробирала её нежное, миниатюрное тельце. - Рашель? - тихо произнёс Николас, сделав шаг навстречу. Наконец-то она подняла взгляд, устремив его на старшего брата. Казалось, он готов был смотреть вечно в эти большие, блестящие, и так по-детски наивные глаза, окаймлённые густыми тёмными ресницами. Рашель Макэлрой выглядела намного младше своего истинного возраста: совсем крошечная, не больше пяти футов ростом, она обладала милым, совсем невинным личиком, обрамлённым шелковистыми локонами тёмно-каштановых волос. Так или иначе, как внутри, так и снаружи, она, несмотря на свои девятнадцать лет от роду, так и оставалась быть маленькой, беззащитной девочкой, беспрерывно нуждающейся в опеке и внимании. - Рашель, здесь очень холодно. Ты ведь не желаешь заболеть? - На удивление мягко проговорил Макэлрой и протянул руку сестре, на что она тут же ответила взаимностью. Они вошли назад, в тёплое помещение; прикрыв за собой дверь, Николас перевёл взгляд на всё ещё дрожащую всем телом сестру. Ни минуты не раздумывая, он снял фрак и тут же накинул его на хрупкие плечи Рашель. И только теперь, находясь с ней совсем рядом, он смог разглядеть на её щеках всё ещё мокрые, блестящие дорожки от слёз. - Рашель? Почему ты плакала? - он аккуратно коснулся пальцами её подбородка. - И почему ты сбежала от мисс Коннорс? Она искала тебя. - Мисс Коннорс, она... Она считает меня больной! - воскликнула девушка и, даже не пытаясь сдерживать себя, снова жалобно захныкала. - Это она тебе такое сказала? - поинтересовался Макэлрой. - Но я не больная! - так и не ответив на вопрос, продолжала Рашель. - Я не больная! Питер... - Ты видела сегодня Питера? - Николас нахмурился. - Если я больная, то я никогда не выйду замуж за Питера! - казалось, она говорила сама с собой, совершенно не обращая внимания на вопросы, которые ей задавал брат. - О нет... Питер... Питер! Он кружится с ней в танце, совершенно забыв о моих чувствах... Как же так, Питер? Разве ты не любишь меня? Николас тяжело вздохнул. Происходящее было похоже на явное сумасшествие, и он прекрасно знал это. Он чувствовал рядом её прерывистое дыхание, её всхлипы, её стук сердца. Нежно приобняв Рашель за плечи, он прижал её к себе, взглянув в огромные, мокрые от слёз карие глаза. - Да, моя милая, - теперь голос его был совершенно ему несвойственным. Казалось, такому человеку, как Николас Макэлрой, были совершенно чужды любые проявления чувств, но он любил её. Любил пламенно и пылко, как никто другой. Любил настолько, насколько может любить родной брат. И, даже не смотря на свой недуг, она была единственным человеком, ради которого он смог бы решиться не на что иное, как на самое настоящее безумство. - Поцелуй меня. Казалось, он должен был в этот момент отпрянуть, но этого не произошло. Николас словно оцепенел; слегка наклонив голову, он прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями мягких и нежных губ Рашель. Волна вожделения тут же пробежалась по его телу. Безрассудство. Помешательство. Умопомрачение. Он знал, что снова переступил запретную черту. Для него это было не впервые. - Рашель... - наконец-то оторвавшись от поцелуя, молвил Макэлрой, пытаясь унять участившееся биение сердца. Казалось, минутная слабость миновала, постепенно сменяясь здравым рассудком. - Рашель, скажи мне только одно: ты приняла лекарство? - Мисс Коннорс сказала, что я должна выпить его, чтобы выздороветь! Но я не стала его пить, потому что я не больная! Не больная! - Тише, Рашель, тише, - сдержанно произнёс Макэлрой, поспешив убрать руки с её талии. - Я знаю, что ты не больная. Но ты обязана его выпить, если действительно хочешь, чтобы мистер Гарленд взял тебя в жёны. Это только ради твоего блага. Рашель, что-то невнятно пробормотав себе под нос, наконец-то согласно кивнула, приняв с рук Николаса небольшой хрустальный флакон с прозрачной жидкостью. Опрокинув его содержимое себе в рот, девушка поморщилась. - Как неприятно... - возмутилась она, вытирая губы тыльной стороной ладони. - Я знаю, милая, но нам пора идти. Нас ждут в зале, - по губам Николаса скользнула нежная улыбка и сразу же исчезла, растворившись в маске напускного бесстрастия.