* * *
Встречные потоки порывистого ветра развевали вуаль на миниатюрной шляпке Хартли, которая, теперь облачённая в чёрную амазонку из шерстяной ткани, выглядела строго, но оттого не менее элегантно. Серая кобыла, как того и требовалось, вела себя спокойно, и лишь изредка насторожено стригла ушами, отвлекаясь на сторонний шум. По обе стороны протоптанной тропы величавые дубы раскинули свои густые ветви, переплетая их между собой и создавая зелёный навес, сквозь который едва пробивался солнечный свет. Мерный шум листьев время от времени перекликался со скрипом деревьев: они будто общались между собой на сказочном, известном только им, особом языке. Гнедой мерин то и дело рвался вперёд - будучи прекрасным наездником, Николас без особых усилий сдерживал норовистое животное. Хартли время от времени исподтишка поглядывала на него. Крутившаяся у неё на уме фраза уже давно смогла бы послужить началом разговора, но смутные сомнения стояли в горле комом, мешающим нарушить это воцарившееся между ними немое молчание. Где-то под копытами треснула ветка: большая чёрная ворона, сидевшая на одном из растущих вблизи деревьев, встрепенулась и тут же стремительно улетела прочь, лавируя между стволами и громко хлопая крыльями. - Как же иногда хорошо сменить обстановку, - чуть потянув на себя поводья, Николас едва улыбнулся: Хартли ощущала его скользящий по ней, изучающий взгляд. - Нечасто случается иметь шанс хоть на немного воссоединиться с природой. Знаете, мисс Клементайн, городская жизнь иногда утомляет. - Да, здесь и правда прелестно, - сдержанно ответила Хартли, пытаясь отогнать назойливые мысли о том, как было бы замечательно, если она имела бы возможность оставить Крендерфорд-Хаус и отправиться куда-нибудь в поисках новых впечатлений: за все семь лет, проведённых здесь, мисс Клементайн никогда не покидала пределов Ричмонда. - Как чувствует себя ваша сестра? Очень жаль, что она не смогла отправиться на прогулку вместе с нами. - Намного лучше, чем вчера, но Рашель ещё достаточно слаба, чтобы ехать на лошади. - У вашей сестры очень красивое имя. - Так или иначе, Хартли теперь знала, как поддержать этот непринуждённый и к тому же, не представляющий для неё никакого интереса праздный разговор. - Согласен. Ответ был коротким и сухим: казалось, у Николаса совершенно отсутствовало желание говорить на эту тему. - Думаю, завтра мы уже сможем уехать домой, - выдержав паузу, неожиданно продолжил он. - Мне было приятно гостить в Крендерфорд-Хаусе, мисс Хартли, и я весьма благодарен чете Клементайн за окружавшее нас с сестрой тепло и уют. Кстати, раньше я не уделял внимания тому, что лорд Клементайн так рьяно увлекается искусством. Признаюсь, собранная им коллекция картин поистине впечатляет. - Когда я была маленькой, я часто любила рассматривать их. Хотя с того времени мало что изменилось, - пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, ответила Хартли. - Всё-таки сами по себе искусно выполненные картины - это источники неиссякаемой силы, обладающие бесконечным магнетизмом. Поэтому нам хочется смотреть на них снова и снова. Они завораживают, - Николас, едва улыбаясь, вкрадчиво поглядывал на свою спутницу, будто намерено растягивая слова. - Чего стоят только одни работы Джеймса Эдварда Баттерсворта. Когда я увидел одну из них в холле вашего дома, я ощутил непередаваемое эстетическое наслаждение. Думается мне, для того, чтобы так умело нарисовать море, недостаточно обладать одним талантом - тут понадобится нечто большее. Хартли не ответила, лишь на мгновение закрыла глаза. Перед мысленным взором сразу предстали лазурная гладь воды, величественные парусники, купающиеся в лучах заходящего солнца, которые, видимо, вот-вот покинут гавань и отправятся в далёкое плавание, скрывшись за горизонтом... Любимая картина, которой хотелось не просто любоваться. Глядя на неё, Хартли хоть и редко, но иногда позволяла себе предаваться мечтам. Мечтам, которые считала слишком наивными и слишком абсурдными. Открыв глаза, она снова взглянула на Николаса. Казалось, в тот момент внутри что-то защекотало, и на устах заиграла глупая, неконтролируемая улыбка. - Наверное, его стоит почувствовать, не так ли, мистер Макэлрой? - Хартли тут же отвернула голову, пытаясь скрыть от глаз Николаса свой внезапно возникший необъяснимый восторг. - Возможно, вы правы, мисс. Но я не вправе судить о чувствах и о каких-либо их проявлениях, - Николас снова переменился в лице, вернув себе привычную маску высокомерия. Хартлей с удивлением посмотрела на него, испытывая гложущее чувство неловкости от произнесённой ею только что короткой, и, казалось, такой безобидной фразы. - Хотелось бы узнать, что там скрывается за горизонтом, - её голос теперь звучал тихо, и оттого неуверенно. Мысль о том, что улыбающийся Николас Макэлрой вызывает у неё некое подобие умиления, назойливо лезла ей в голову, отчего Хартлей становилось слегка не по себе: осознание этого факта вызывало у неё неподдельное негодование. - Вы были на море, мисс Клементайн? - изящно изогнув тёмную бровь, поинтересовался Николас. - К сожалению, нет, мистер, - как бы она не пыталась изобразить безразличие, голос её звучал слегка подавленно. - Конечно, это было бы замечательно, но не более того, ибо это всего лишь нелепые детские грёзы. На свете есть вещи куда более важные. Не так ведь? - А что же для вас, позвольте спросить, представляет важность? - Моё будущее, мистер Макэлрой. В скором времени я должна буду выйти замуж, чтобы стать кроткой женой и хорошей матерью. Это моё предназначение, и в этом, собственно, заключается счастье для каждой женщины. Остальное для меня не столь значительно, - сухо ответила Хартли, ощущая, как внутри всё неприятно сжалось: это были чьи угодно, но не её слова. - Вы помолвлены? - Николас, едва нахмурившись, ковырнул коня шпорой, отчего тот недовольно захрапел. - Нет, я не помолвлена. Пока что, - ответила она, чувствуя неодолимое желание сменить тему для разговора. - А вы, мистер Макэлрой, чем занимаетесь? Вы мой кузен, а я абсолютно ничего о вас не знаю. - Х-м... Дайте-ка подумать. Большинство своего времени я посвящаю изучению юриспруденции здесь, в Лондоне, а в остальном... - В остальном - что? - В остальном Лондон - весьма разнообразный город, который вряд ли заставит скучать, - Николас как-то двусмысленно усмехнулся, чем вызвал у Хартли лишь недоумение. Лондон. Город поразительных контрастов. Бедные районы и богатые кварталы, грязь и чистота, страх и очарование. Каждый воспринимал его по-своему. Кто-то обретал в нём счастливую, безбедную жизнь, а кто-то вязнул, словно в лесном зыбучем болоте. Порой в него бросались, словно в омут, забыв обо всём на свете и не замечая ничего вокруг; он, сродни опиуму, по