а лошади. - У вашей сестры очень красивое имя. - Так или иначе, Хартли теперь знала, как поддержать этот непринуждённый и к тому же, не представляющий для неё никакого интереса праздный разговор. - Согласен. Ответ был коротким и сухим: казалось, у Николаса совершенно отсутствовало желание говорить на эту тему. - Думаю, завтра мы уже сможем уехать домой, - выдержав паузу, неожиданно продолжил он. - Мне было приятно гостить в Крендерфорд-Хаусе, мисс Хартли, и я весьма благодарен чете Клементайн за окружавшее нас с сестрой тепло и уют. Кстати, раньше я не уделял внимания тому, что лорд Клементайн так рьяно увлекается искусством. Признаюсь, собранная им коллекция картин поистине впечатляет. - Когда я была маленькой, я часто любила рассматривать их. Хотя с того времени мало что изменилось, - пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, ответила Хартли. - Всё-таки сами по себе искусно выполненные картины - это источники неиссякаемой силы, обладающие бесконечным магнетизмом. Поэтому нам хочется смотреть на них снова и снова. Они завораживают, - Николас, едва улыбаясь, вкрадчиво поглядывал на свою спутницу, будто намерено растягивая слова. - Чего стоят только одни работы Джеймса Эдварда Баттерсворта. Когда я увидел одну из них в холле вашего дома, я ощутил непередаваемое эстетическое наслаждение. Думается мне, для того, чтобы так умело нарисовать море, недостаточно обладать одним талантом - тут понадобится нечто большее. Хартли не ответила, лишь на мгновение закрыла глаза. Перед мысленным взором сразу предстали лазурная гладь воды, величественные парусники, купающиеся в лучах заходящего солнца, которые, видимо, вот-вот покинут гавань и отправятся в далёкое плавание, скрывшись за горизонтом... Любимая картина, которой хотелось не просто любоваться. Глядя на неё, Хартли хоть и редко, но иногда позволяла себе предаваться мечтам. Мечтам, которые считала слишком наивными и слишком абсурдными. Открыв глаза, она снова взглянула на Николаса. Казалось, в тот момент внутри что-то защекотало, и на устах заиграла глупая, неконтролируемая улыбка. - Наверное, его стоит почувствовать, не так ли, мистер Макэлрой? - Хартли тут же отвернула голову, пытаясь скрыть от глаз Николаса свой внезапно возникший необъяснимый восторг. - Возможно, вы правы, мисс. Но я не вправе судить о чувствах и о каких-либо их проявлениях, - Николас снова переменился в лице, вернув себе привычную маску высокомерия. Хартлей с удивлением посмотрела на него, испытывая гложущее чувство неловкости от произнесённой ею только что короткой, и, казалось, такой безобидной фразы. - Хотелось бы узнать, что там скрывается за горизонтом, - её голос теперь звучал тихо, и оттого неуверенно. Мысль о том, что улыбающийся Николас Макэлрой вызывает у неё некое подобие умиления, назойливо лезла ей в голову, отчего Хартлей становилось слегка не по себе: осознание этого факта вызывало у неё неподдельное негодование. - Вы были на море, мисс Клементайн? - изящно изогнув тёмную бровь, поинтересовался Николас. - К сожалению, нет, мистер, - как бы она не пыталась изобразить безразличие, голос её звучал слегка подавленно. - Конечно, это было бы замечательно, но не более того, ибо это всего лишь нелепые детские грёзы. На свете есть вещи куда более важные. Не так ведь? - А что же для вас, позвольте спросить, представляет важность? - Моё будущее, мистер Макэлрой. В скором времени я должна буду выйти замуж, чтобы стать кроткой женой и хорошей матерью. Это моё предназначение, и в этом, собственно, заключается счастье для каждой женщины. Остальное для меня не столь значительно, - сухо ответила Хартли, ощущая, как внутри всё неприятно сжалось: это были чьи угодно, но не её слова. - Вы помолвлены? - Николас, едва нахмурившись, ковырнул коня шпорой, отчего тот недовольно захрапел. - Нет, я не помолвлена. Пока что, - ответила она, чувствуя неодолимое желание сменить тему для разговора. - А вы, мистер Макэлрой, чем занимаетесь? Вы мой кузен, а я абсолютно ничего о вас не знаю. - Х-м... Дайте-ка подумать. Большинство своего времени я посвящаю изучению юриспруденции здесь, в Лондоне, а в остальном... - В остальном - что? - В остальном Лондон - весьма разнообразный город, который вряд ли заставит скучать, - Николас как-то двусмысленно усмехнулся, чем вызвал у Хартли лишь недоумение. Лондон. Город поразительных контрастов. Бедные районы и богатые кварталы, грязь и чистота, страх и очарование. Каждый воспринимал его по-своему. Кто-то обретал в нём счастливую, безбедную жизнь, а кто-то вязнул, словно в лесном зыбучем болоте. Порой в него бросались, словно в омут, забыв обо всём на свете и не замечая ничего вокруг; он, сродни опиуму, помрачал рассудок и заставлял возвращаться снова и снова, до того момента, пока в кармане не останется ни пенни. В отличие от Николаса Макэлроя, Хартли не была знакома с ним, и это неведение не вызывало ничего, кроме неподдельного любопытства, тщательно скрываемого под личиной равнодушной и сдержанной юной леди. - Что же, я беспредельно за вас рада, дорогой кузен, - мисс Клементайн нарочито радушно улыбнулась. Ответа не послышалось. Хартли почувствовала на себе проницательный взгляд Николаса: на мгновение ей показалось, что он, даже несмотря на попытки скрыть свои истинные эмоции, видел её насквозь, отчего юную мисс тот час же поглотила волна негодования. Демонстративно вскинув подбородок, она, с трудом уверив себя в том, что ошибается, едва коснулась стеком* шеи лошади. Кобыла, недовольно мотнув головой, фыркнула и прибавила шаг. Хартлей охватило желание поскорее закончить эту бессмысленную прогулку - Николас держался весьма непринуждённо, в то время как её ни на минуту не покидало натянутое, словно тетива лука, чувство раздражающего напряжения. Казалось, на момент над ними нависла звенящая тишина, как вдруг серая лошадь Хартли внезапно остановилась, навострив уши и пронзительно заржав. - Ну же, Хейда, вперёд, - тихо возмутилась мисс Клементайн, толкнув кобылу ногой, но та даже не думала сдвигаться с места. - Кажется, мы здесь не одни, - придерживая внезапно разгорячившегося коня, заметил Макэлрой. Прищурившись, Хартли внимательно всмотрелась в зелёную чащу. За могучими стволами многовековых деревьев, едва заметная на фоне кустов и пожухлой прошлогодней листвы, виднелась небольшая старая повозка, запряжённая такой же старой и неказистой чалой лошадью. - Откуда... Откуда она здесь? - нахмурившись, сконфужено пробормотала мисс Клементайн. - Меня тоже интересует вопрос, что делает эта полуразвалившаяся телега на ваших землях, - Николас осмотрелся. - Кому понадобилось её здесь оставить? - Я не знаю... - Хартли недоумевающе пожала плечами. - Зато, кажется, я знаю. Два суетящихся мужских силуэта вдали тут же привлекли внимание Николаса. Грубая возня между незнакомцами не давала возможности рассмотреть их: они то появлялись, то внезапно исчезали, будто намеренно прячась от кого-то за густыми дикими зарослями. - Уберите свои грязные руки! Помогите! Кто-нибудь! Женский пронзительный крик отозвался раскатистым эхом и тут же затих, будто кто-то оборвал его. Кто-то там, за деревьями, звал на помощь. Хартли метнула испуганный взор на Николаса, но тот молчал. Она не знала, что делать, но и проехать мимо она тоже не могла. Страх, сострадание и гложущее чувство несправедливости смешалось с чувством собственной беспомощности, отчего внутри всё будто скрутилось в туго затянутый узел. - Эти... Эти джентльмены... Они ведь делают этой женщине больно! - не выдержав, воскликнула Хартли, с неугасающей надеждой взглянув на, казалось бы, абсолютно бесстрастного Николаса. - Нужно что-то делать! Ей надо как-то помочь! - Вы ошибаетесь. - Я ошибаюсь? В чём, позвольте спросить, я ошибаюсь, мистер Макэлрой? - гневно отрезала она. - Вы ошиблись в том, что назвали этих грязных проходимцев джентльменами, - не мешкая ни секунды, Николас, ловко перекинув ногу через седло, спрыгнул наземь. Наспех привязав коня к одному из ближайших стволов, он направился к неизвестным. - Николас, стойте! Хартли нервно сглотнула. Теперь Макэлрой производил впечатление не только самоуверенного, но и в некоторой степени сумасшедшего и абсолютно бесстрашного человека. Она окликнула его ещё раз: не услышав ни слова в ответ, Хартли, невзирая на гнетущее чувство тревоги, направила кобылу вслед за ним. - Мисс Клементайн, я бы посоветовал вам остаться здесь, - Николас на мгновение остановился, бросив на Хартли хмурый, и в то же время пронзающий взгляд вполоборота. - Я приказываю вам. Это может быть опасно. - Но уж нет! - деловито возразила Хартлей, пытаясь придать своему лицу как можно больше невозмутимости. Она хотела казаться смелой, в то время как в душе чёрными пузырями бурлил леденящий страх. - Эй, кто здесь?! - громко воскликнул Макэлрой, остановившись всего в паре шагов от повозки с лошадью. Возня прекратилась. Долговязый мужчина в испачканной поношенной одежде выровнялся во весь рост, глупо улыбаясь гнилыми зубами - он, несмотря на худобу и покрытое сыпью, болезненное вытянутое лицо, обладал довольно крепким телосложением. Прямо у его ног лежала молодая девушка, прикрыв лицо руками: лиф её скромного платья был разодран, а в растрёпанных, всклочившихся светлых волосах были видны запутавшиеся веточки и потемневшие сырые листья. - Тебе чего?! - грубо отрезал он, потирая щетину у себя