* * *
- Не смею отрицать, вы совершили благородный поступок. - Который полон безрассудства, дорогой Николас, - добавила миссис Клементайн, бросив встревоженный и в то же время осуждающий взгляд на племянника. В груди всё неприятно сжалось. Хартли держалась отстранённо: она молчала, потупив взгляд и лишь изредка поднимая его на Николаса, сидевшего в кресле напротив. Догорая, в камине трещали поленья. Джеймс Клементайн нервно расхаживал из стороны в сторону, в то время как Маргарет была вне себя от негодования, охватившего её с ног до головы. - Это могло бы закончиться чем угодно, - угрюмо продолжил Джеймс, остановившись и устремив взор на трепещущее в предсмертной агонии пламя. - Этот случай, к нашему великому счастью, имел благополучный исход, но, так или иначе, мерзкая деятельность этих проходимцев уже выходит за все рамки. Когда полиция станет тщательнее исполнять свои обязанности, только тогда мы сможем почувствовать себя в безопасности. - Не могу с вами не согласиться, мистер Клементайн, - опершись локтем о мягкий подлокотник кресла и прикрывая ладонью разбитую бровь, ровным голосом проговорил Николас: даже несмотря на неважный внешний вид, присутствие возмутительных чувств досады и собственной уязвленности, он избегал проявления излишних эмоций. - Одного патрулирования улиц явно недостаточно. - Мы непременно поставим их в известность, - продолжая хмуриться, подытожил Джеймс. В тот момент молчание для мисс Клементайн было лучшим способом проявить своё благоразумие. Прежние убеждения, которым она оставалась верна до этого дня, внезапно пошатнулись; словно жалкие обрывки тонкой паутины, разрываемые резкими порывами ветра, они меркли в затуманенном сознании и обращались в пыль. Впервые за всё это время Хартли смогла наконец-то поступиться принципами и несмело признаться себе в том, что восхищается им: одна только мысль об этом вызывала волнительный трепет в груди, будоражащий и в то же время порождающий ощущение невообразимой неловкости, отчего на щеках её вмиг выступил предательский румянец. Спустя минуту в гостиной воцарилась тишина. Дверь едва скрипнула, и в комнату вошла ещё одна особа. Хартли подняла голову. Она уже видела её прежде: хрупкую и миниатюрную, с тонкими запястьями, изящной шеей и утончёнными чертами лица. Рашель, облачённая в нежное платье цвета чайной розы, казалась воздушной - сделав грациозный книксен, она плавно подошла к Николасу, на лице которого заиграла мягкая улыбка. - Мы рады видеть вас, мисс Рашель, - будто ни в чём не бывало, любезно поприветствовал её Джеймс. - Как ваше самочувствие? - Намного лучше, чем вчера, мистер Клементайн, - её голос был слабым и отрешенным. - Николас, о Боже... Что с твоим лицом? - Всего лишь неудачно упал с лошади, - соврал он. - Тебе не стоит об этом переживать, Рашель. Со мной всё в порядке. Рашель лишь облегчённо вздохнула в ответ, встав рядом с ним и положив свою крохотную ладонь ему на плечо. Почувствовав едва весомое касание, Николас нежно прикоснулся рукой к её пальцам. Хартли почему-то сразу привлёк внимание этот безобидный, и к тому же трогательный жест, но тем не менее он не вызвал у неё чувства умиления, которое по своему обыкновению должны вызывать брат и сестра, искренне любящие друг друга. - Я хочу сообщить, что завтра мы уезжаем, - холодно произнёс Макэлрой, внезапно возвратив себе надменное выражение лица. - Рано утром. - Я дам распоряжение приготовить вам назавтра экипаж, - сухо ответил мистер Клементайн. - Надеюсь, мы ещё увидимся, дорогой племянник? - аристократично приподняв тонкую бровь, поинтересовалась Маргарет. - Непременно, - нарочито вежливо улыбнувшись, Николас встал из кресла. - Возможно, мне ещё представится возможность погостить у вас, так как через неделю я возвращаюсь в Лондон. Я был весьма рад вашему гостеприимству, а теперь... А теперь я хочу попросить прощения, ибо я вынужден сейчас покинуть ваше общество и сопроводить сестру в покои: ей следует набраться сил перед дорогой, которая обещает быть крайне утомительной. - Встретимся завтра утром, мистер Макэлрой. Рашель, шелестя юбками, направилась к выходу. Почтительно склонив голову в знак прощания, Николас направился вслед за ней. Хартли лишь молча проводила его взглядом - так или иначе, она отказывалась верить в то, что этот момент, которого она жаждала с нетерпением, на самом деле уже не был для неё таким желанным.