11. Берилловый браслет
Первые оранжевые лучи восходящего солнца пронзили утреннее небо, упав на тёмную, ещё сырую от прошедшего ночью дождя мостовую. Водная гладь покрылась мелкой рябью, подвергаясь дуновениям внезапно налетевшего порывистого ветра. Облокотившись на перила набережной, Николас молча смотрел вниз, теряя отрешенный взор в ленивом течении Темзы. Бессонная ночь отдавалась в голове тупой, тягучей болью. Николас покинул Линден-Холл около полуночи - уставший и злой, он до самого утра бесцельно бродил по улицам Лондона, продолжая истязать себя догадками, в которых сам был не до конца уверен. Питер Гарленд, возможно, казался совершенно не тем, кем был на самом деле. Мог ли он пренебречь уговором и пойти наперекор отцу и собственному брату? Николас не знал. Он лишь наблюдал за тем, как тот ни на минуту не покидал общество Хартли Клементайн, бледное лицо которой озаряла робкая, и оттого трогательная улыбка. Николас иронично усмехнулся. Она вновь возникла перед его мысленным взором - запуганная, с влажными от слёз, печальными глазами. Её слова, случайно услышанные им в тёмном коридоре, ввергали его в пучину безграничного замешательства. Николас прекрасно помнил тот момент, когда он, в очередной раз потянувшись за бокалом вина, узрел Хартли, парящую в танце с Питером Гарлендом: этого хватило, чтобы наконец убедиться в одном - Рашель не приедет. Гарленд затеял свою игру, из которой решил выйти победителем, во что бы то ни стало. Рашель, его милая Рашель. Его единственная радость, его печаль, его отрада. Её сердце принадлежит ему, Питеру Гарленду, наследнику титула и весьма завидного состояния, и чтобы его разбить - достаточно всего лишь пары слов. От одной этой мысли в груди что-то больно заныло. Николас, едва сдерживая гнев, с силой вцепился в перила побелевшими от напряжения пальцами. - Чёртов мерзавец! На скулах нервно заходили желваки. Внутри кипели ненависть и разочарование. Николас впервые за всю свою жизнь почувствовал себя обманутым, но, тем не менее, отступать не собирался - сдаваться было не в его правилах. По крайней мере, если ему было суждено оказаться костью в горле Питера Гарленда, он будет торчать там до самого конца, с каждым глотком впиваясь в податливую плоть острыми краями. Наконец-то разжав пальцы, Макэлрой глубоко вздохнул: мысли вихрем проносились в его голове, порождая нелепую, и оттого забавную идею. Удивившись своей весьма сомнительной находчивости, Николас лишь про себя криво усмехнулся и, неодобрительно покачав головой, направился вдоль набережной в сторону трёхэтажного кирпичного дома, находящегося в самом конце Темпл-авеню. Вскоре поднявшись на второй этаж и переступив порог квартиры, он к своему удивлению обнаружил, что дверь была не заперта. В комнате разило мускусом вперемешку с алкоголем - представившаяся картина заставила его невольно поморщиться. - Какого дьявола здесь произошло?! Рид, распластавшись на кресле, сонно приоткрыл глаза. Вид он имел довольно помятый. - К сожалению, абсолютно ничего, мистер Макэлрой, - уставившись на полупустую бутылку из-под джина, пробормотал он. - Я советую тебе привести себя в порядок, мистер Кроншнеп, - даже не поинтересовавшись причиной такого неуместного состояния друга, Макэлрой подошёл к секретеру и открыл его. - Как прошёл приём? - Он стоил того, чтобы на нём поприсутствовать, - Николас только снаружи выглядел бесстрастным: обмакнув перо в чернила, он принялся выводить на бумаге ровные, аккуратные буквы. - Николас, смею заметить, что ты ведешь себя как-то странно, - приняв удобное положение в кресле, усмехнулся Сидней. - Смешно слышать подобное умозаключение от человека, который пьянствовал всю ночь, - парировал Николас, не отрываясь от письма. - Открой окно, друг мой. Этот запах дурно на меня влияет. Лениво поднявшись с кресла и всё ещё продолжая усмехаться, Рид медленно поковылял в сторону окна. - Прекрасно, просто прекрасно, - с наслаждением протянул он, ощутив на себе лёгкое дуновение ворвавшегося ветерка. - Никки! Ты готов принимать мои поздравления? Брови Николаса взлетели вверх - повернувшись к Сиднею вполоборота, он недоумевающе уставился на него. В голову тут же закралась тревожная мысль. - Я тебя не совсем понимаю. - Питер Гарленд объявил о своей помолвке? - в глазах Рида пылала неутолимая жажда интереса. - Помолвке? - Николас чувствовал себя так, как будто кто-то окатил его ледяной водой. - Да, с твоей дорогой сестрицей Рашель. Тот разговор, в «Ровенлайне»... Ты разве не помнишь? Макэлрой нахмурился, пытаясь припомнить тот вечер, когда несколько бокалов виски и непринуждённая атмосфера смогли так запросто развязать ему язык. Оставалась надежда лишь на то, что он не сболтнул ничего лишнего, что могло бы послужить новым поводом для сплетен. - Припоминаю, кажется, - прочистив горло, выдавил он. - Мы же были вдвоём, так ведь? - Так и было. С тобой явно что-то не так, Никки. Это же было совсем недавно, - прищурившись, Рид неотрывно смотрел на друга. - Приём меня немного утомил, только и всего, - соврал Макэлрой, дрожащей рукой потянувшись за пером. - А Рашель... Казалось, он на мгновение застыл: крупная чёрная капля, медленно скатившись по стержню, упала на чистый лист бумаги, расплываясь махровым цветком. Николас с раздражением уставился на испорченное письмо. Мысленно выругавшись, он осознал, что пришло время взять себя в руки - придав лицу привычно высокомерное выражение, он, отложив бумажный лист в сторону, натянуто улыбнулся. - А Рашель... Рашель сердечно рада, ведь со вчерашнего вечера она официально объявлена невестой Питера Гарленда. - казалось, его ровный голос не выдавал никаких эмоций. - Я передам ей твои поздравления, Сидней. - Конечно, я не знаком с Питером Гарлендом лично, но... Я почему-то уверен, что она будет счастлива в этом браке. Непременно. - Я тоже в этом уверен, - весьма удивлённый такой внезапной искренностью Рида, соврал Николас. Сидней не ответил. Невзирая на то, что затея с письмом напоминала ему не более чем наивную ребяческую выходку, Николас принялся за прежнее занятие. Слепая вера в собственную ложь приносила ему едва ощутимое облегчение. Облегчение, час от часу сменяемое гадким отвращением к самому себе.