ате служил резной газовый светильник - его приглушённый свет мягко ложился на софу и на лукаво мерцающую в полумраке недопитую бутылку из-под джина. Он то ярко загорался, то снова меркнул, скрадывая черты лица Николаса, играющего с выключателем. Ворот его белоснежной рубашки был небрежно расстёгнут, обнажая гладкую точеную шею; тёмные пряди растрепавшихся волос спадали на глаза, но даже сквозь них можно было уловить ту пустоту и отрешённость, с которой он смотрел куда-то в пространство, мимо выцветшего шелкового абажура, расшитого павлиньими перьями. В этот момент Николас выглядел как никогда неряшливо, и, казалось, это его абсолютно не заботило. - Какая невероятная, всепоглощающая атмосфера уюта, - воодушевлённо произнёс Рид, опустившись на диван рядом с другом и закинув руки за голову. - Вряд ли в «Ровенлайне» мы смогли бы насладиться этой вдохновляющей тишиной... Никки, что ты на это скажешь? - Я же просил так меня не называть, - монотонно протянул в ответ Николас и, наконец-то оставив выключатель в покое, потянулся к полупустому стакану. - О, мой дорогой друг, я ни в коем случае не хотел оскорбить ваши чувства, - спаясничал Рид. - Хочу лишь заметить, что когда-то давно так вас называла ваша матушка. Николас поморщился. - Сидней, прошу, мы не в театре. - Но и не на похоронах, мистер Макэлрой. Уж так устроен наш мир - каждую минуту в нём кто-то умирает. Смерть тривиальна, и какова бы она ни была - исход у неё один. Он одинаков для всех. То, что неизбежно, то естественно, ибо в конце концов она придёт и за тобой. Николас сделал торопливый глоток, ощутив во рту гадкое послевкусие. - Ты так говоришь, потому что не видел этого. - Однажды я увидел то, чего мне не следовало видеть. На мгновение в комнате повисла тишина. Лицо Рида резко помрачнело. Лёгкая усмешка сошла с его лица, и он, дабы скрыть резко накатившее волнение, отвернул голову в сторону. - Сколько мы с тобой знакомы? - не поворачиваясь лицом к другу, поинтересовался Сидней: его голос звучал мягко и печально. Николас напряженно вздохнул. Это было так давно. Тот день, когда они впервые встретились, был стерт из его памяти много лет назад - он растворился, словно дымка, вовлечённая в извечный круговорот времени. Казалось, Николас был знаком с Сиднеем Ридом целую вечность, но в то же время они являлись друг другу абсолютно чужими людьми. Когда-то их семьи связывали весьма тёплые отношения, но скоропостижная кончина миссис Рид всё вмиг изменила - дружба юнцов, поддерживаемая посредством переписки, со временем померкла, будучи поглощённой разверзнувшейся между ними пропастью глубиной в долгие десять лет. - С тех пор прошло немало времени, - едва усмехнувшись, ответил Макэлрой. - Я уже и подавно не лелеял надежды, что вновь смогу тебя увидеть. Если бы не случайная встреча с мистером Ридом, я бы и думать забыл, кто ты такой! - не сдержавшись, Николас хохотнул, но тут же осекся. - Помнится, он всегда желал того, чтобы ты учился здесь, в Иннер - Темпле. - И я, как бы этого не хотел, не смог ему перечить, - хмуро проговорил Рид. - А всё ведь могло бы быть иначе... Ты помнишь нашу старую совместную мечту? По лицу Николаса скользнула снисходительная улыбка. Тогда они были всего лишь несмышлёными детьми, со своими идеалами и представлениями о жизни. Они были другими. Теперь те мальчишки навсегда поселились в прошлом, от которого не осталось ничего, кроме имен и тлеющих воспоминаний. - Это была не мечта, а самое настоящее безумие, Сидни. Австралия! Тогда мы даже представить не могли, на каком расстоянии она от нас находится. И всё ради чего? Ради какой-то бабочки! - У меня до сих пор хранится несколько редких экземпляров, тех самых, которые я получил в подарок от твоей матушки... Какие же они всё-таки превосходные! - лицо Рида восторженно засияло. - В наших краях таких днём с огнём не сыщешь! - Они достались ей от тётушки Маргарет, она в своё время любила собирать бабочек. Я ведь встречал её совсем недавно... - Николас запнулся, вспомнив недавний приём, посему взор его внезапно помрачнел, а по лицу заходили желваки - тогда в Линден-Холле он не видел смысла задерживаться, и потому поспешил скрыться, будто невзначай упустив возможность поприветствовать чету Клементайн. - Это ведь та самая тетушка Маргарет с Ричмонда? - Рид с любопытством посмотрел на приятеля. - Ты прав, как никогда, ибо у меня больше нет тётушек с таким именем, - Макэлрой, досадливо усмехнувшись, закусил нижнюю губу. Он чувствовал, что беседа постепенно заходит не в то русло, но сменить тему для разговора, однако, не спешил - вопреки всем приличиям и нормам, неистовое желание выговориться захлестывало его; казалось, Николас оставался как всегда бесстрастным, но изнутри он трепетал, будто натянутая струна. Последние капли самообладания медленно растворились в полупустом стакане из-под джина; мысли, которые он прежде хоронил в себе, толпились и рьяно рвались наружу. Николас устало прикрыл глаза. Его кружило, будто на карусели, и он вновь открыл их, в упор уставившись на Рида. Воспоминания из детства, доныне хранившиеся в тёмной пучине забвения, резко нахлынули на него; казалось, прошлое намертво впилось в сознание, смешавшись с настоящим, посему терзавшие его сомнения канули в небытие, стерев черту, которую Николас Макэлрой до этого момента ни под каким предлогом не осмелился бы перешагнуть. - Ты ведь ещё не разучился хранить тайны? - он пытался выглядеть непринуждённо, однако пальцы его правой руки нервно теребили обивку дивана. - О Никки, если мне не изменяет память, то мы всегда делились друг с другом самым откровенным! У нас были очень доверительные отношения, - голос Рида звучал весьма убедительно. - Помнишь тот званый ужин, когда ты, играя с Джимми, упокой, Господи, его душу, разбил любимую китайскую вазу моей матушки? Тогда я взял всю вину на себя, дабы ты избежал наказания. - Это было так самоотверженно с твоей стороны, - Николас печально улыбнулся: перед мысленным взором возник образ друга детства, которому, увы, так и не посчастливилось повзрослеть. Его напряжение таяло, сменяясь расслабленностью, как почти всегда бывает, когда мнимая опасность оказывается далеко позади. - Бедный Джимми... Его смерть была такой нелепой. С того момента прошло немало лет. Сидней и Джимми, будучи детьми, не раз соперничали друг с другом, в то время как Николас считал обоих своими лучшими приятелями. Тогда никто даже и не предполагал, что тот день мог так ужасно закончиться. Они втроём играли в прятки у заброшенного сарая, в который раз ослушавшись няню - забравшись наверх, Джимми сорвался с ветхой крыши, разбив голову о камень. Несчастный случай. Роковая случайность, которая, увы, закончилась трагично. - По правде говоря, я уже и не помню всех подробностей. Мне жаль, что всё закончилось именно так, - Рид сделал скорбное выражение лица. - Если бы мы не ослушались миссис Скотт и не убежали играть в тот заброшенный сарай... Эта история имела бы совсем другой конец. Я до сих пор помню, чья это была идея, Никки. Ты был скверным мальчишкой, - Сидней шутливо пожурил его пальцем, - И мне не раз доводилось прикрывать твои прегрешения. - В этот раз, мой дражайший друг, у тебя всё получилось в точности наоборот. - Я не совсем понимаю, о чём идёт речь, - Рид бросил на друга недоумевающий взор, на что Макэлрой лишь ухмыльнулся, досадливо покачав головой. - Тебе не следовало отправлять то письмо, чёрт его подери. Пожалуй, прежде я не бывал в положении, которое было бы глупее, чем это. Как я посмотрю в глаза тётушке Маргарет? Мне стоит признаться, что это моих рук дело, иначе... Вот дьявол! Николас, наклонив голову, сжал её ладонями и глубоко вздохнул - его мысли путались между собой, сбиваясь в один хмельной клубок. - Иногда мне кажется, что я постепенно схожу с ума. Сидней не совсем понимал, что сейчас происходит, но, даже несмотря на это, в его глазах скользнуло немое сочувствие вперемешку с живым любопытством. Он никогда не видел его таким - сбросившим маску, сотканную из лицемерия, предрассудков и условностей, которая, казалось, была неотъемлемым и обязательным атрибутом в его повседневной жизни. - Тебе стоит поведать мне, что было в том письме, - мягко проговорил Рид, пододвинувшись к нему поближе - лицо Николаса не выражало ничего, кроме холодной отрешенности. - Никки... Иначе ты никак не сможешь избавиться от этого непосильного груза. Об этом никто не узнает. Клятвенно обещаю. На мгновение в комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь мерным ходом настенных часов. - Я соврал тебе. Не было никакой помолвки, - сквозь зубы процедил Николас, чувствуя, как в груди у него что-то больно сжалось: ему никогда прежде не было так тяжело говорить. - Это всё ложь. Наглая, бесстыдная ложь, в которую я едва ли сам не поверил. Гарленд, эта проклятая хитрая крыса, просто обвел меня вокруг пальца, будто последнего глупца! Если бы ты знал, мой друг, кого он предпочел Рашель? Её! - отрешенность в его глазах сменилась раздражением: гневно округлив глаза, он с силой ударил кулаком по подлокотнику. - Кого ты имеешь ввиду? - Рид многозначительно приподнял брови. - Мисс Хартли, эту безродную девчонку! Эта особа будто околдовала его, сама того не замечая! Знаешь, в ней что-то есть, что-то... Безмерно отталкивающее и притягивающее одновременно. Она всегда была странной, не от мира сего, и я не удивлён, почему леди из высшего общества неп