* * *
Наспех поправив выбившуюся из шляпки прядь волос, Хартли повернулась в сторону дома. В окнах нижнего этажа до сих пор горел свет, и это означало, что двери всё ещё были открыты - в любом случае, дабы не навлечь на себя беду, ей стоило поторопиться. Разочарование сменялось унынием, но при всём этом остатки здравого смысла подсказывали ей, что оставаться здесь больше не стоит. Она лишь успела сделать шаг, как вдруг внезапное чувство чьего-то присутствия заставило её резко обернуться. - Мисс Хартли? Что-то будто обжигало её изнутри, заставляя сердце стучать часто и надрывно - высокая мужская фигура, внезапно вынырнувшая из мрака, постепенно обретала знакомые очертания. - Николас? - голос её неуверенно дрогнул. Сделав шаг назад, Хартли едва не споткнулась, ощутив, как ноги её стали ватными, и оттого непослушными. Мысли в голове путались, как будто в каком-то бреду. Она пыталась подобрать слова, но на ум совершенно ничего не приходило. Всё происходящее казалось ей сном, немыслимым и нереальным, и где-то в глубине души она отчаянно желала одного - поскорее избавиться от этого неловкого чувства, которое доставляло ей лишь массу неудобств. В воздухе повисла напряжённая тишина. Николас, не отрываясь, сквозь пьяный морок внимательно разглядывал её лицо - в свете газового фонаря оно казалось мертвецки бледным, как будто у призрака, но в то же время утончённым и по-своему трогательным. Глубокий взор зелёных глаз, тонкие брови и нежный, женственный подбородок вдруг напомнили ему о той, чей образ не выходил у него из головы ни на минуту. И даже несмотря на то, что между Хартли и Рашель не было ничего общего, он силился уловить хоть какое-то сходство между ними, тем самым позволив себе невольно погрузиться в пучину сладостного заблуждения. Самообман. Иллюзия. Мираж воспалённого разума. Внезапно для себя самого Николас вдруг понял, что, намереваясь отвлечь мисс Клементайн, он вдруг отвлёкся сам, и от этой мысли ему хотелось лишь безудержно смеяться. - Ради бога, скажите, что это не вы, - скрестив руки на груди, Макэлрой иронично ухмыльнулся. - Но это я... - растерявшись, робко ответила Хартли, и тут же замолчала. Маленькая, испуганная, ссутулившаяся и не решительная - она впервые перед ним предстала в таком виде. - Что вы здесь делаете в такой поздний час? - Николас изобразил наигранно серьёзное лицо. Вопрос ввёл Хартли в некоторое замешательство. Она стыдилась ответа, однако со всех сил старалась вернуть себе хоть крупицу самообладания. - Вы ведь сами прислали мне то письмо, - в её голосе проскользнули едва заметные нотки уверенности. - Письмо? Я не присылал вам письма, мисс Хартли, - он выглядел как никогда бесстрастно. - Вы утверждаете, что ничего мне не отправляли, но почему тогда вы здесь? - она раздражённо закусила губу. - Увидеть то, что скрывается за горизонтом... Это ведь были мои слова! Не принимайте меня за дурочку, Николас. Я прекрасно помню тот день, когда я вам их говорила! Николас сдавленно хмыкнул: теперь он вёл себя как никогда по-идиотски. Ситуация казалась ему комичной, и в то же время весьма скверной, но даже несмотря на это он не терял надежды расставить всё по своим местам. - Признаю, я только что заставил вас чувствовать себя неловко. И в этом, несомненно, только моя вина. Что-то подсказывало мне, что вы сбежите, поэтому я преднамеренно прибыл сюда, чтобы предупредить вас, - он умел хорошо лгать, и делал это как никогда убедительно. - Не совершайте опрометчивых поступков. Ваш побег чреват скандалом, и, как итог, вы будете жалеть о содеянном. Вы сами загоняете себя в ловушку, мисс Клементайн. Возвращайтесь домой. Пока ваше отсутствие ещё никто не заметил. Хартли смотрела на него, чувствуя, как досадливая горечь захлёстывала её с головой - уязвлённая и оттого растерянная, она судорожно вдыхала воздух, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Яркий луч надежды, внезапно озаривший её сердце, больно полоснул по нему и тут же погас, растворившись в непроглядной тьме. - Я вам не верю. Не верю, что вы ехали через весь Лондон только ради того, чтобы сообщить мне это, - в словах Хартли сквозило отчаяние. - Несомненно, это письмо - моих рук дело, но я не отправлял его, - Николас нервно сглотнул. - С ним вышла некая ошибка. Я всего лишь пытаюсь вразумить вас... - Вразумить? Вы, Николас Макэлрой, в первую очередь должны были вразумить самого себя прежде, чем взяться за перо! - Хартли уже была не в силах сдерживать наворачивающиеся слёзы. - Мне ли не знать, какого мнения вы обо мне? В ваших глазах я наверняка всего лишь пресытившаяся юная мисс, желающая привлечь к себе внимание, но вы ошибаетесь! Вам ведь обо мне совершенно ничего не известно... Признаюсь, когда ваше письмо попало мне в руки, я разорвала его в клочья. Я сочла его за злую шутку, Николас. Как жаль, что это оказалось правдой! Тогда в Линден-Холле я поверила вам. Я открылась вам в надежде, что вы изменились. Я верила в то, что в этом мире остался хоть кто-нибудь, кто сможет меня поддержать. А вы... Вы в очередной раз причинили мне боль. Как же я глупа, на самом деле! Заслонив лицо ладонями, она отвернулась. - А знаете, вы правы, мистер Макэлрой. Это всё безумие. Я должна научиться выносить удары судьбы сама, даже если вся жизнь покажется мне кромешным адом. Таков мой удел. Таков удел каждой женщины. Очень надеюсь, что это была наша последняя встреча, - подавив всхлип, твердо отрезала Хартли. - Прощайте. Николас смотрел ей вслед отрешенно и по-своему зациклено, ощущая, как некое подобие жалости медленно заполняет его изнутри, однако внутренний голос подсказывал ему, что поступил он как никогда верно. Хартли, понурив голову, медленно брела по аллее. Она даже не думала о том, что потеряла счёт времени - взглянув в сторону дома, она с ужасом обнаружила, что свет на нижних этажах погас. Дверь заперли, и от осознания этого тело её сковал липкий, противный страх. Теперь уж леди Маргарет будет разгневана, как никогда, и Хартли прекрасно это знала. Возвратиться домой было не менее боязно, чем провести ночь на улице, пребывая в полном одиночестве. Застыв на месте, она медленно обернулась, узрев силуэт Николаса, виднеющийся вдалеке. Её пылкие, хрупкие надежды, которые она напрасно возлагала на него, её иллюзии, всё это время подпитываемые фантазией и ложными убеждениями, в один миг рухнули, словно карточный домик. Обида глодала, она терзала изнутри; в груди неприятно саднила досада, порождая лишь бессильную злобу. Хартли не могла понять его, и оттого сердилась ещё больше - пожалуй, лучше она останется наедине с кромешной тьмой, чем вновь заговорит с ним, даже вопреки безумному желанию. По крайней мере, с рождения присущая ей гордость не даст ей это сделать. По обе стороны аллеи росли густые кустарники и многолетние дубы, посему Хартли не хватило смелости свернуть куда-то в сторону - развернувшись и опустив голову, она быстро засеменила в сторону афишной тумбы, дабы пройти мимо. Просто