ть прямо сейчас, но первая встретившаяся развилка тотчас же собьет её с толку. Из уст сорвался глухой досадливый стон. - Милочка, с вами всё в порядке? Хартли вздрогнула от неожиданности. Дабы убедиться, что обращаются к ней, она обернулась и тут же узрела перед собой ту, чьим выступлением ещё совсем недавно от всей души восхищалась. Мадемуазель Леруа крепко сжала тонкий мундштук губами и поднесла к нему зажжённую спичку - глубоко затянувшись, она выпустила струйку густого дыма и пристально посмотрела на Хартли. - Я прошу прощения... - обескуражено пробормотала она. - Я уже ухожу. - Нет, нет, что вы! Подойдите-ка сюда. Я же вижу, что с вами что-то не так. Не бойтесь. На первый взгляд мадемуазель Леруа производила впечатление дамочки весьма своенравной и даже отчасти тщеславной - смелый гордый взгляд и снисходительная улыбка будто подчеркивали превосходство над остальными, однако всё это было не что иное, как напускная ширма, скрывающая за собой отзывчивую натуру и доброе сердце. Хартли неуверенно шагнула ей на встречу, судорожно подбирая слова для дальнейшей беседы - она никак не ожидала, что привлечет внимание кого-то либо, находящегося неподалеку. - Вы ведь та самая укротительница мадемуазель Леруа? - сболтнула она первое, что пришло на ум. - О да, та самая, - девушка устало улыбнулась. - Правда, мне не очень нравится, когда ко мне так обращаются. Уж слишком официально, - она протянула руку. - Бернадет, можно просто Детта. Хартли в какой-то мере обескуражил этот простой, по-дружески непринуждённый жест, однако ей ничего не оставалось, как ответить взаимностью. Так или иначе, это знакомство было для неё необычным. - Я Хартли, - замявшись, коротко бросила она. - Что же с вами произошло, Хартли? Я наблюдала за вами с того самого момента, как вышла наружу. Могу ли я вам чем-то помочь? - Я... Я не знаю дороги домой. Меня оставили здесь одну, и... Детта печально улыбнулась. - Полагаю, у нас с вами есть кое-что общее. Хартли с недоумением взглянула на неё. Приятная внешность и мягкая речь невольно располагала к себе - на удивление, беседа носила весьма непредвзятый характер. Хартли судорожно пыталась понять, чем же именно привлекла внимание этой незаурядной особы. - И что же это? - осторожно поинтересовалась она. - То, что с нами обеими в какой-то мере жестоко обошлись, - Бернадет вздохнула. - И то, что мы с вами одиноки. Конечно, я могу ошибаться, ведь я вас совсем не знаю... Скажите, где находится ваш дом? - Рингсмид-роуд... Это в Ричмонде. - Я не смогу ответить, где это, однако я знаю ту, кто сможет помочь, - ободряюще кивнув, ответила девушка. - Должно быть, Джейн сможет подсказать вам... Она ведь раньше жила здесь. Мы делим с ней один вагончик на двоих. Думаю, она уже вернулась. Ну же, пойдёмте! Вам нечего бояться. Джейн весьма гостеприимная. - Но... Если я отнимаю у вас время, просто скажите... - Вздор, - Детта демонстративно закатила глаза. - Я настаиваю. Преодолевая охватившее её чувство неудобства, Хартли всё-таки согласилась пройти в небольшой вагончик, что находился всего в нескольких шагах от шатра. Даже несмотря на то, что стены были его разрисованы яркими красками, выглядел он довольно-таки ветхо. Взявшись за медную ручку, Детта потянула её на себя, и старая дверь со скрипом отворилась. - Добро пожаловать в мою скромную обитель, - с лёгкой иронией проронила она. - Как вижу, Джейн здесь пока что нет... Наверняка, выясняет отношения со своим напарником, Гаспаром, - обернувшись, мадемуазель Леруа с прищуром уставилась на Хартли. - Вы ведь не намерены остаться снаружи? Хартли лишь отрицательно мотнула головой. - Тогда подождём её внутри. Не мешкая, она зашла в вагончик вслед за его хозяйкой. Невзирая на внешнюю убогость, внутри него оказалось довольно-таки уютно: в воздухе витал сладкий аромат лаванды, а в крохотном, наполовину прикрытом бордовой портьерой окошке сияла выскользнувшая из-за тучи круглолицая луна. Нащупав в темноте керосиновую лампу, Детта неспешно зажгла её - тусклый свет упал на самодельную кровать из ящиков и стену, завешанную старыми афишами с изображенными на них львами и лошадьми. У изголовья кровати стояла деревянная тумба с потускневшим зеркалом - к самому его краю был аккуратно прицеплен старый дагерротип чопорной, но оттого не менее прекрасной молодой женщины со светлыми волосами и резной камеей на груди. - Она так на вас похожа, - не отрывая взора от фотокарточки, тихо сказала Хартли. - Моя мать, - будто невзначай бросила Детта и задёрнула портьеру. - Умерла, когда я была ещё маленькой. - Прошу прощения... Мне очень жаль. - Не нужно. Это было очень давно, - она попыталась придать голосу равнодушный тон. - Мне нечего предложить вам, но... У меня припасена бутылка хереса. - Простите? - сложив руки перед собой, Хартли присела на краешек импровизированной кровати. - О Бог мой, милочка, вам будто кто-то в спину кол вогнал, - позабыв о манерах, возмущённо выпалила Детта и приоткрыла дверцу тумбы. - Совсем недавно мы были на гастролях в Испании, и один из моих поклонников преподнёс мне подарок. Был, конечно, и шоколад, но Джейн... Она такая сладкоежка, - улыбнувшись, она с лёгкостью откупорила бутылку и плеснула её содержимое в хрустальный бокал. - Вот, держите. Он согреет вам душу. Сделав глоток, Хартли поморщилась. Выражение её лица позабавило Детту, и та, не сдержавшись, громко хохотнула. - Бросьте. Это ведь не джин! - Мне не доводилось пить джин, - обведя взором скромное убранство вагончика, ответила Хартли. - Эти афиши... Девушка верхом на гарцующей лошади, это ведь тоже вы? Детта кивнула. - Потрясающе, - воодушевлённо прошептала мисс Клементайн. - Как бы я хотела оказаться на вашем месте! В высшем обществе девушку, вслух изъявившую подобное желание сочли бы за умалишённую, однако... - Вы что, аристократка? - мадемуазель Леруа удивлённо вскинула брови. - О нет, это не так... Это долгая история. - Но вы никуда не торопитесь? - Мне бы стоило поторопиться, но я не хочу... Я не хочу возвращаться, - стиснув в руках бокал с янтарной жидкостью, Хартли нахмурилась. - Судьба оказалась благосклонна ко мне, она подарила мне чудесную возможность, о которой многим приходится лишь мечтать... Но я не способна принять это. Я не заслужила всего этого. Я... Детта смотрела на неё, не отрывая глаз. - Я не совсем понимаю вас. - Скажите, Бернадет, почему вы так добры ко мне? Мы ведь едва знакомы. Вряд ли вы нуждаетесь во внимании со стороны такой, как я... Вами восхищаются сотни. Возможно, тысячи. Наверняка, у вас остаётся совсем немного времени, чтобы отдохнуть, но вы... Вы тратите его на меня. Разве это не... - Хартли, немедленно прекратите! - строго отчеканила Детта - по её внезапно сменившимся выражению лица можно было понять, что слова Хартли возмутили её. - Господи, в какой я уже раз слышу подобные речи! Вы все видите лишь блестящую обёртку и даже не желаете понять, что за ней скрывается. Все эти аплодисменты, эти овации восхищённой публики... Это лишь проносящийся миг. Все они помнят о тебе только во время выступления, но, покинув цирк, тут же забывают. Это сродни комете. Прежде чем упасть, она ярко впихивает, оставляя на небе след. Яркую линию, которую сразу же поглощает тьма. И моя комета... Она уже погасла, Хартли. Сегодня я выступала в последний раз. В вагончике воцарилась тягучая пауза. Хартли отвела взгляд в сторону: её щёки залились густым румянцем. Ей было стыдно. Стыдно и неудобно за свои мысли, которые она осмелилась произнести вслух. Теперь они казались абсолютно неуместными. - Одна из моих львиц вчера ранила моего помощника, - не дожидаясь ответа, дрожащим голосом проговорила Детта. - Он повернулся к ней спиной. Безмозглый болван! Мне говорили, что он часто дразнил их, когда те были заперты в клетке. Мой дядюшка, владелец этого балагана, решил, что львицы опасны и, по его словам, мне больше не следует подвергать себя необоснованному риску. На днях он отправит их в зоопарк, к моему отцу... Но ведь это не справедливо! Они знают меня едва ли не с рождения! Мы так привязаны друг к другу! Шмыгнув носом, Детта попыталась подавить предательский всхлип. - Вы меня простите, Хартли, за излишнюю сентиментальность... - Сентиментальность свидетельствует о чистоте и искренности проявляемых нами чувств. Они связаны с душой одной неразрывной цепью, делая человека по-настоящему живым. Без них он не более чем простая фарфоровая статуэтка, внутри которой только пустота, - Хартли с сочувствием взглянула на девушку, в надежде не увидеть её слёзы. - Возможно, вы правы, - дрожащими пальцами она налила напиток себе в бокал. - Я пыталась переубедить его, но безуспешно. Мой дядюшка слишком упрям, чтобы вестись на жалкие просьбы внезапно свалившейся на его голову горе-племянницы. Хотите расскажу свою историю? - С условием, что вам от этого станет легче, - мисс Клементайн добродушно улыбнулась. Бернадет тяжело вздохнула и присела рядом, устремив усталый взор на потёртую бархатную занавеску. - Всю свою сознательную жизнь я прожила в Париже. Вскоре после смерти моей матери отец женился во второй раз. Я даже в уме не могла себе представить, что когда-то стану изгоем в семье, но... В одно мгновение всё изменилось. Эта напыщенная особа, которая и так относилась ко мне с видимым пренебрежением, через пару лет родила сына. Моего единокровного брата, Кристиана - по мере взросления этого избалованного лягушонка моя жизнь постепен