груди что-то больно кольнуло, и голос её задрожал. - Мы оба знаем ответ на этот вопрос. - Я так хочу, чтобы это была правда, - тихо ответила Хартли: сейчас она смотрела куда угодно, но только не на него. - Разумеется, это правда. Я так же хотел этого, как и ты. Николас говорил мягко и вкрадчиво, с глубокой, совсем не свойственной ему нежностью. Как ни странно, это приносило ему несравнимое удовольствие, чему он втайне безгранично удивлялся. - Все мы изнутри сотканы из желаний, свершение коих в какой-то мере приносит облегчение. - Но есть ли в этом смысл? - в её голосе вдруг засквозило тоской. - Моя жизнь не принадлежит мне - это всего лишь бутафория, спектакль, а я в нём неумелая актриса. Мои желания не значимее пыли. Я вынуждена быть кем-то другим, но не собой. Моё будущее уже предрешено, но всё равно я слепо продолжаю верить в чудо. И... Николас, чуть помешкав, осторожно накрыл руку Хартли прохладной ладонью, отчего та вздрогнула, но не отпрянула. - И это меня убивает, - едва слышно молвила она, наконец-то осмелившись взглянуть ему в глаза. Николас смотрел на неё из-под полуопущенных век, что придавало ему слегка фривольный, но оттого не менее привлекательный вид. Только от одной лишь мысли об этом у Хартли сладко закружилась голова. - В мире условностей нет места простоте и искренности, и ты сама это прекрасно понимаешь. Но сейчас... Я знаю, что вряд ли заслуживаю твоё доверие, но то, что я сейчас скажу - чистая правда. Ещё тогда, в первый раз, на балу, я обратил на тебя внимание сразу, как только увидел. Вначале это был лишь праздный интерес, и потанцевать с тобой я возжелал всего лишь каверзной выходки ради, но после... Я разглядел в тебе то, чего нет у других. В самом деле, ты ведь совсем ни на кого не похожа! - он крепче сжал её руку. - Право, я вёл себя как идиот. Прости меня. Я был с тобой чрезмерно холоден и даже резок, но лишь потому, что хотел скрыть то, что я испытываю, когда ты рядом. Возможно, это чувство безумное и напрочь лишенное смысла, но оно... Оно такое волшебное, Хартли. Хартли попыталась вновь отвести взор, но не смогла этого сделать. Все прежние предубеждения и доводы превратились в расплывчатое марево за гранью её понимания. Разделявшая их стена приличий грозилась вот-вот рухнуть в ущелье исступлённого восторга. - Тогда, вечером в Линден-Холле, ты говорил, что счастье обязательно придёт, стоит лишь прислушаться к собственному сердцу... Скажи, ты знал? Хартли изнемогала от всецело завладевшего ею волнения. В этот момент ей казалось, что он знает о ней больше, чем она сама. - Ты знал, что моё сердце уже решило за меня? Помедлив, Николас кивнул. - И моё тоже. Он даже не заметил, как эта фраза непроизвольно соскользнула с его губ. В комнате повисла неловкая тишина. Хартли смущённо поджимала губы, потупив взор и больше не находя ни слова, что ответить. Николас молчал и, глядя на неё, лишь мило улыбался. Её рука взметнулась в попытке поправить растрепавшуюся причёску, но вдруг зацепила жемчужный гребешок - не удержавшись, он выпал из волос прямо на пол. - Право, какая же я неуклюжая, - растерянно пробормотала Хартли и уже хотела поднять украшение, но Николас остановил её. - Постой. Я сам. Пододвинувшись, он аккуратно собрал её волосы и будто невзначай притронулся пальцами к шее, отчего Хартли вмиг бросило в жар. - Прежде это делала только моя горничная... - На самом деле это совсем просто, - слегка отклонив голову назад, Николас заправил прядь волос ей за ухо. Он ещё никогда прежде не был так близко. Его касания были скользящими, чувственными, они сводили с ума. Казалось, в его глазах отражался целый мир - он был похож на видение, самое прекрасное, которое она могла себе когда-либо представить. - Скажи, что это не сон, - сердце Хартли колотилось, норовя выскочить из груди. - А если это сон, то я бы... - на мгновение она запнулась. - То я бы не хотела просыпаться. Придя в секундное замешательство, Николас на мгновение отпрянул. Он понимал, что разрешил себе переступить грань позволенного, но совсем не это тревожило его. Беспокойство, подпитываемое внезапно возникшим чувством необъяснимой вины, терзало душу, в то время как страх потерять самообладание таял, будто лёд, пребывая под гнетом самых противоречивых эмоций. Внутренняя борьба, которую он вел с самим собой, невыносимо утомляла - собравшись с мыслями и, наконец, отбросив всякие сомнения, Николас решительно притянул Хартли к себе. Прижавшись щекой к её щеке, он блаженно закрыл глаза, ощутив то, чего боялся больше всего - упоительное облегчение и разливающееся по всему телу приятное тепло. - Ты вся дрожишь, - прошептал он, наслаждаясь ароматом её волос: они пахли розмарином и чем-то ещё, приятным и пьянящим. Хартли продолжала сидеть неподвижно. Нелёгкий выбор разрывал её сознание на части - она должна была понять, определиться, что для неё теперь важнее. Желание или же долг? Это была опасная, рискованная близость, о которой они в скорейшем времени могли бы оба пожалеть, но не сейчас. Не в этот момент. Наконец-то убедив себя, что терять ей больше нечего, Хартли, чуть отстранившись в сторону, вновь подалась вперёд и вдруг застыла - их губы разделяло всего лишь каких-то пару дюймов. - Я много раз представляла себе этот миг, и чей-то образ перед собой, но... Ни за что бы не подумала, что это будешь ты, - смущённо пробормотала она, всё ещё пребывая в полном замешательстве от того, что собиралась совершить. Ощущение полного бессилия сопровождалось неловким осознанием того, что она перестала принадлежать самой себе. Хартли понимала, что пропала. Она хотела сказать что-то ещё, но вдруг умолкла, ощутив на губах лёгкое прикосновение, отчего в животе сладко заныло. С немалым изумлением следуя заново охватившему его чувству, Николас поцеловал её трепетно и вместе с тем несмело, с особой осторожностью, будто боялся причинить боль. - Чувствую себя преступником, - на мгновение прервавшись, он дерзко усмехнулся и прильнул к ней снова, углубив поцелуй. Всё то, что происходило у него в голове, не поддавалось никакому объяснению. Хартли целовала его в ответ робко и неумело, и в этом была какая-то своя чарующая, неповторимая прелесть. Его сознание распирали вопросы, на которые он не находил ответов. Мог ли он сомневаться в том, что обманул себя? Смог ли ощутить то, что ощущал наедине с Рашель? Это чувство было приятным, но оно было совсем другим. И, как ни странно, в нём не было ни порочного желания, ни нечестивого соблазна. - Нет... Пожалуйста, - Хартли вдруг отшатнулась от него. - Не надо. Николас уставился на неё с лицом, полным искреннего недоумения. Увидев блеснувшую на её щеке слезу, он удивлённо вскинул брови. - Ты плачешь? Но почему? - Мне придётся забыть об этом, - потупив взор, с тоской в голосе ответила Хартли. - Нам придётся. Обоим. - Нет, не придётся, - Николас вновь прижал её к себе и, обхватив руками, положил подбородок ей на макушку. - Разве мы в силах что-то изменить? Нам по своей природе свойственно что-то выдумывать, мечтать о чём-то... - уткнувшись носом в его грудь, Хартли закрыла глаза. - Но только познав настоящую горечь зависимости, со временем учишься хоронить свои грёзы. - У каждого из нас в душе есть своё маленькое кладбище несбывшихся желаний, - Николас вдруг вспомнил о Рашель и сразу помрачнел. - Тётушка ни за что не допустит этого. Она ведь с упоением ждёт того момента, когда наконец-то объявит о моей помолвке. Боюсь, Питер Гарленд настроен более чем решительно, даже невзирая на мой весьма дерзкий проступок на пикнике, где присутствовали он и его отец. - Вы не перестаете меня удивлять, мисс Клементайн, - неохотно отстранив от себя Хартли, Николас игриво прищурился. - И что же вы в этот раз натворили? - Всего лишь намекнула одной мисс, что бедные такие же люди, как и мы. Правда, я сделала это в весьма грубой форме... - Это было очень опрометчиво с твоей стороны. - Знаю. Из-за моего неподобающего поведения уволили мисс Китти, мою гувернантку, - Хартли виновато отвела взор. - Это, пожалуй, одно из худших наказаний за мою несдержанность. - Значит вот что сподвигло тебя на побег, - с долей иронии в голосе проговорил Николас. - Нет, тогда я думала совсем не об этом... О, если бы ты знал, что я сейчас чувствую! Наверняка, мне не следовало покидать дом. Ведь этой ночью я убедилась в том, что не хочу принадлежать человеку, который мне безразличен. Питер Гарленд весьма перспективный молодой человек, но... Я не люблю его. И никогда не полюблю, - в её глазах застыл густой туман печали. - Эта жизнь в постоянном притворстве, будто маленькая каморка со спёртым воздухом, душит меня. Я долго думала над этим, сомневалась, но теперь знаю точно. Я убегу, Николас. Насовсем. И будь что будет. - Более безрассудных слов я ещё никогда не слышал. Как тебе в голову взбрела подобная мысль? - Николас неодобрительно поморщился. - В этом случае я не смогу тебе помочь - моя семья попросту тебя не примет. Более того, моя мать - родная сестра моей тёти. Должно быть, ты сама это понимаешь. - Я попытаюсь найти работу. Я умею шить и совсем немного стряпать... - Подашься в прислуги? Что за вздор! - не удержавшись, Николас повысил тон. - Возьми себя в руки. Лондон опасен, Хартли. Он поиграет с тобой, а потом проглотит и выплюнет, оставив барахтаться в луже собственной самонадеянности. - И вправду, вопиющая глупость. Но что я могу сделать? - она понурила голову. - Разве что поведать Питеру Гарленду о с