янящим. Хартли продолжала сидеть неподвижно. Нелёгкий выбор разрывал её сознание на части - она должна была понять, определиться, что для неё теперь важнее. Желание или же долг? Это была опасная, рискованная близость, о которой они в скорейшем времени могли бы оба пожалеть, но не сейчас. Не в этот момент. Наконец-то убедив себя, что терять ей больше нечего, Хартли, чуть отстранившись в сторону, вновь подалась вперёд и вдруг застыла - их губы разделяло всего лишь каких-то пару дюймов. - Я много раз представляла себе этот миг, и чей-то образ перед собой, но... Ни за что бы не подумала, что это будешь ты, - смущённо пробормотала она, всё ещё пребывая в полном замешательстве от того, что собиралась совершить. Ощущение полного бессилия сопровождалось неловким осознанием того, что она перестала принадлежать самой себе. Хартли понимала, что пропала. Она хотела сказать что-то ещё, но вдруг умолкла, ощутив на губах лёгкое прикосновение, отчего в животе сладко заныло. С немалым изумлением следуя заново охватившему его чувству, Николас поцеловал её трепетно и вместе с тем несмело, с особой осторожностью, будто боялся причинить боль. - Чувствую себя преступником, - на мгновение прервавшись, он дерзко усмехнулся и прильнул к ней снова, углубив поцелуй. Всё то, что происходило у него в голове, не поддавалось никакому объяснению. Хартли целовала его в ответ робко и неумело, и в этом была какая-то своя чарующая, неповторимая прелесть. Его сознание распирали вопросы, на которые он не находил ответов. Мог ли он сомневаться в том, что обманул себя? Смог ли ощутить то, что ощущал наедине с Рашель? Это чувство было приятным, но оно было совсем другим. И, как ни странно, в нём не было ни порочного желания, ни нечестивого соблазна. - Нет... Пожалуйста, - Хартли вдруг отшатнулась от него. - Не надо. Николас уставился на неё с лицом, полным искреннего недоумения. Увидев блеснувшую на её щеке слезу, он удивлённо вскинул брови. - Ты плачешь? Но почему? - Мне придётся забыть об этом, - потупив взор, с тоской в голосе ответила Хартли. - Нам придётся. Обоим. - Нет, не придётся, - Николас вновь прижал её к себе и, обхватив руками, положил подбородок ей на макушку. - Разве мы в силах что-то изменить? Нам по своей природе свойственно что-то выдумывать, мечтать о чём-то... - уткнувшись носом в его грудь, Хартли закрыла глаза. - Но только познав настоящую горечь зависимости, со временем учишься хоронить свои грёзы. - У каждого из нас в душе есть своё маленькое кладбище несбывшихся желаний, - Николас вдруг вспомнил о Рашель и сразу помрачнел. - Тётушка ни за что не допустит этого. Она ведь с упоением ждёт того момента, когда наконец-то объявит о моей помолвке. Боюсь, Питер Гарленд настроен более чем решительно, даже невзирая на мой весьма дерзкий проступок на пикнике, где присутствовали он и его отец. - Вы не перестаете меня удивлять, мисс Клементайн, - неохотно отстранив от себя Хартли, Николас игриво прищурился. - И что же вы в этот раз натворили? - Всего лишь намекнула одной мисс, что бедные такие же люди, как и мы. Правда, я сделала это в весьма грубой форме... - Это было очень опрометчиво с твоей стороны. - Знаю. Из-за моего неподобающего поведения уволили мисс Китти, мою гувернантку, - Хартли виновато отвела взор. - Это, пожалуй, одно из худших наказаний за мою несдержанность. - Значит вот что сподвигло тебя на побег, - с долей иронии в голосе проговорил Николас. - Нет, тогда я думала совсем не об этом... О, если бы ты знал, что я сейчас чувствую! Наверняка, мне не следовало покидать дом. Ведь этой ночью я убедилась в том, что не хочу принадлежать человеку, который мне безразличен. Питер Гарленд весьма перспективный молодой человек, но... Я не люблю его. И никогда не полюблю, - в её глазах застыл густой туман печали. - Эта жизнь в постоянном притворстве, будто маленькая каморка со спёртым воздухом, душит меня. Я долго думала над этим, сомневалась, но теперь знаю точно. Я убегу, Николас. Насовсем. И будь что будет. - Более безрассудных слов я ещё никогда не слышал. Как тебе в голову взбрела подобная мысль? - Николас неодобрительно поморщился. - В этом случае я не смогу тебе помочь - моя семья попросту тебя не примет. Более того, моя мать - родная сестра моей тёти. Должно быть, ты сама это понимаешь. - Я попытаюсь найти работу. Я умею шить и совсем немного стряпать... - Подашься в прислуги? Что за вздор! - не удержавшись, Николас повысил тон. - Возьми себя в руки. Лондон опасен, Хартли. Он поиграет с тобой, а потом проглотит и выплюнет, оставив барахтаться в луже собственной самонадеянности. - И вправду, вопиющая глупость. Но что я могу сделать? - она понурила голову. - Разве что поведать Питеру Гарленду о своём происхождении. Вряд ли наследник титула захочет взять себе в жены приютскую сироту... Николас нахмурился - он прекрасно помнил тот день, когда, будучи ещё совсем юнцом, стоял под дверью одной из многочисленных комнат Крендерфорд-Хауса и подслушивал разговор его матери с тётушкой Маргарет. Нет. Это спровоцирует скандал, - осипшим голосом ответил он. - Ты рискуешь выставить в дурном свете не только себя, но и опорочить доброе имя лорда Джеймса. Запомни, что твой залог успеха - сдержанность и умение молчать. Ты вернёшься в Крендерфорд-Хаус и будешь вести себя так, будто этого и не было вовсе. - Ты прав. Не знаю, что на меня нашло. Николас смягчился. - Не кори себя. Голос сердца не всегда благоразумен, однако иногда способен указать нам правильный путь. Я найду выход, обещаю. А теперь... Тебе следует немного отдохнуть, ты выглядишь слишком уставшей. Хартли, ничего не ответив, лишь согласно кивнула. Поднявшись, Николас обошёл кровать слева и вновь сел, подложив под спину подушку и опершись на резную ореховую спинку. Мисс Клементайн, всё ещё продолжая кутаться в покрывало, прилегла рядом - свернувшись калачиком, она положила голову ему на плечо. - Скажи, кем были твои настоящие родители? - выдержав недолгую паузу, поинтересовался Николас. - Отец сдавал землю в аренду, я его почти не помню. Он упал с лошади и погиб, когда я была совсем маленькой. А мать... Я никогда её не знала. Однажды отец сказал мне, что в ответственный момент Господь не смог спасти нас обеих и забрал её к себе. Это всё, что я помню. - Мне очень жаль. Жаль, что так произошло. - Это давно в прошлом, - тихо промолвила Хартли. На лицо Николаса вдруг легла глубокая тень задумчивости, порождающая целый сонм сомнений. Наконец-то собравшись с мыслями, он тяжело вздохнул. - Я не знал, стоит ли говорить тебе об этом. Но прошу тебя, будь осторожна с Питером. Не знаю, какую игру он ведёт, и какие цели преследует, но мне известно лишь одно: он нечестивый человек. - Что он сделал? - Питер совершил великую подлость. Прежде, чем проявить к тебе интерес, он ухаживал за моей сестрой, Рашель. Наши семьи одобряли этот союз, и на прошлом приёме в Линден-Холле Гарленд-старший должен был объявить об их помолвке, но что-то пошло не так. Питер изменил решение, и, полагаю, никого не известил об этом. - Как он мог так поступить? - возмутилась Хартли. - Право, не знаю. Моя сестра не переживёт этого. Эта новость разобьет ей сердце. - С трудом верится, что такой обходительный и галантный джентльмен, как Питер Гарленд, способен на нечто подобное. Он ведь обязан сдержать своё слово... Мне кажется, в этом замешан кто-то ещё. Маловероятно, но вдруг он также оказался жертвой обмана? - В каком смысле? Кто его мог обмануть? - Противники его предстоящего брака с Рашель. Возможно, его родственники, - предположила Хартли и вмиг смутилась. - Но это всего лишь догадки. Нам предстоит это выяснить, Николас. Так или иначе, твоя сестра должна обрести своё счастье. Николас только хмыкнул. Она была такой наивной и неискушенной! Её слова могли бы воодушевить и даже успокоить, если бы не одно «но» - в них не было ничего, кроме слепого неведения. Больше они не обмолвились ни словом. Спустя некоторое время Хартли задремала. Николас понимал, что уснуть ему сегодня не удастся - он сидел долго, не шевелясь и почти не дыша, наблюдая за тем, как в камине судорожными всполохами догорало пламя. Ему было хорошо с Хартли. Хорошо и по-настоящему уютно. Быть может, она бы и не заменила Рашель, однако смогла бы стать избавлением от терзавших его душевных метаний - от этой мысли Николас, прикрыв глаза, лишь грустно улыбнулся.