* * *
Ранним утром на Лондон-Бридж было практически безлюдно. Прохладный воздух мешался с запахом машинного масла, а в застывшую тишину вплеталось беспечное чириканье воробьев и протяжный свист экспресса, что приближался к соседней платформе. Николас, облачённый в тёмный твидовый костюм, сжимал ручку саквояжа и поглядывал на круглые станционные часы, в то время как Сидней, присев на деревянную скамью, нарочито легкомысленно вертел перед собой вычурной тростью с позолоченным набалдашником - она служила ему скорей аксессуаром, нежели жизненной необходимостью. - О Никки, я уже запамятовал, когда в последний раз вставал в такую рань, - жеманно потянувшись, промурлыкал он. - Какая, всё-таки, приятная неожиданность! Возможно, тебе это покажется забавным, но я ещё со вчерашнего дня нахожусь в состоянии душевной экзальтации. Твоя тётушка, она... Она просто ангел! Николас лишь снисходительно ухмыльнулся. - Я действительно нахожу это забавным, даже очень. - Но почему? - прекратив вертеть трость, нахмурился Рид. - Потому, что даже мистер Кармайкл держится в седле лучше, чем ты, - Николас поставил саквояж на скамью и картинно поправил перчатки. - Удивительно, что моя тётушка, прежде чем присылать приглашение на охоту, не изъявила желания осведомиться, умеешь ли ты ездить верхом. - К-к-кармайл? - с трудом выговорил Сидней, смешно заикаясь от внезапно охватившего его возмущения. - Наш арендодатель? Но ему ведь уже под восемьдесят! - Совершенно верно. - Ч-черт подери, Николас, это чистой воды к-клевета! - не сдерживая эмоции, Рид импульсивно вскочил на ноги, в то время как лицо Николаса и дальше оставалось бесстрастным. - Частые походы в «Ровенлайн» и тамошнее окружение уж слишком пагубно на тебя влияют - ты всё чаще теряешь чувство такта, - спокойно заметил он. - Тебе не стоит забывать о манерах, Сидни. - И это мне в назидание говорит тот, кто барахтается в соседнем болоте, - с едкой иронией ответил Рид. - Считаешь, что я ничего не замечаю? Макэлрой не ответил. Подняв саквояж, он молча зашагал к прибывшему составу. Сиднею ничего не оставалось, как последовать за ним. Внутри купе было тихо и уютно. Устроившись на покрытом велюровым чехлом диване, Николас безучастно смотрел в окно. Где-то снаружи хлопнула дверь, послышался свист и шипение пара. Дернувшись, поезд медленно тронулся с места и постепенно стал набирать скорость. - Никки, ну скажи хоть что-нибудь, - умоляюще взглянув на друга, проговорил Сидней. - У меня нет сил на пустую болтовню, - сухо ответил тот. - В последнее время с тобой творится невесть что. После той ночи, когда ты ушёл... Тебя как будто подменили. Я уже в который раз прошу тебя, расскажи мне. Тебя ведь что-то глодает, и нужно быть слепцом, чтобы не заметить этого. - В прошлый раз это ничем хорошим не обернулось, - Николас устало прикрыл глаза. - Оставь меня в покое. По крайней мере, на ближайший час. Как бы он не пытался отрицать слова Рида, но тот был прав. После той ночи, проведённой наедине с Хартли, Николас не находил себе места. При мысли о ней он испытывал какой-то диковинный внутренний трепет, сопровождаемый чувством беспомощности и первобытного страха. Он переступил черту и, впервые в жизни потеряв бдительность, угодил в зыбкую трясину, которую создал для себя сам. То, что ранее считалось глупой выдумкой, предстало перед ним мучительною явью, длинными острыми когтями впивающейся в его самолюбие. Николас понимал, что, потеряв равновесие, сбился с пути. Мост, ведущий в неизвестность, рухнул, увлекая за собой в ущелье тягостных сомнений - прежде будучи всегда уверенным в своих действиях, он не имел ни малейшего понятия, как поступать дальше.