====== Глава первая. Предчувствие. ======
Сентябрь. 1919 год.
— Эрван! Эрван, проснись! Тебе нельзя спать! Это убьет тебя! — приятный на слух женский голос звучал где-то вдали и доходил до ушей молодого человека в виде наполовину различимого эха, словно парень находился в некой огромной подземной пещере.
Юноша разлепил свои веки и, поморщившись от пульсировавшей боли у висков, сел на кровати и сонными глазами осмотрелся, пытаясь привыкнуть к реальному миру после продолжительного сна. Эрван потер виски пальцами и, глубоко вздохнув, поставил свои длинные стопы на холодный дощатый пол, который был таким пыльным, что к коже ног моментально прилипли крупицы пыли и песка. Он осмотрел себя и довольно странно усмехнулся, словно смутился своей наготы. По всему телу были видны покраснения, оставленные одеялом и простыней, что говорило о том, что парень пролежал в неподвижном состоянии довольно громадный промежуток времени. Необходимо как можно быстрее отрываться от кровати и идти завтракать, пока кожа не стала полностью красной из-за того, что ее хозяин слишком долго нежился в постели.
За окном шел дождь, весьма сильный, словно кто-то сверху решил вылить на город огромное ведро с ледяной мутновато-серой водой. Барабанная дробь по стеклу усилила боль в висках, и Эрван со стонами снова их потер, не совсем понимая из-за чего в голове возникли такие неприятные ощущения, словно там кто-то решил поработать молотком и раздробить весь головной мозг до основания. По привычке молодой человек потянулся к тумбочке, где, как обычно, должен был лежать его портсигар серебристого цвета, но быстро отдернул руку, так как с грустью понял, что его там нет. Сигареты не было во рту уже пару недель, и от этого разразился самый настоящий голод. Потребность в табаке была просто невыносимой, но он по какой-то причине не мог выкурить сигарету, которая не лежала в этом блестящем прямоугольном предмете, наслаждение от курения моментально улетучивалось, и парень быстро выбрасывал папиросу, даже не докурив ее. Портсигар будто обладал магическими свойствами и стал частью души Эрвана, без него юноша страдал, словно потерял любимого человека. И это тоска была повсеместной, ее было невозможно на короткое время забыть, засунуть куда-то внутрь души. Она находилась снаружи. И вряд ли опустится ниже.
Дождь усилился. Где-то вдали послышался слегка пугавший раскат грома, который напомнил звук столкнувшихся поездов: сначала долгий свист, затем предсмертный гудок и лобовое столкновение. Эрван не мог понять, почему выбрал такое сравнение. Но этот гром действительно был похож на нечто подобное, с другим сравнить бы попросту не получилось.
Одевшись, он быстро заправил постель и вышел из спальни. Он надеялся застать Джорджа в мастерской, что находилась на первом этаже, но там оказалось пусто. Эрван был здесь совершенно один. Спустившись по лестнице, молодой человек слегка побродил по мастерской и с грустью поглядывал на пыльные окна, которые безрезультатно пытался отмыть не утихавший ливень, но грязь на них была столь стойкой, что даже кусочек дорожной пыли не пожелал сползти вниз и вместе с дождевыми потоками уплыть в сточные воды.
Джордж забрал с собой даже своего пса, это Эрван заметил не сразу. Обычно питомец его друга всегда находился здесь, Джордж, по какой-то причине боялся выпускать своего любимца на улицу без сопровождения, объясняя это тем, что собаку может сбить машина или кто-либо украдет ее и отдаст в собачий приют, так как в округе много бродячих псов, и никто не будет смотреть, домашний он или нет. Но сегодня Джордж почему-то решил взять его с собой. В такой ливень. Без зонта: тот скромно висел на крючке около входной двери. Что же случилось? Почему русоволосый парень без предупреждения оставил свою мастерскую и ушел куда-то в такую скверную погоду?
Эрван прошел на кухню и поставил на плиту чайник, доверху наполненный профильтрованной водой, после чего устало сел за кухонный стол и вновь потер пульсировавшие виски. Боль не утихала. Странно. Вчера он ничего спиртного не пил, даже спать лег раньше обычного. Почему же так сильно болит голова? Раньше такого никогда не было.
— Он убьет тебя. Ты должен бежать! Уходи! Быстрее!
Эрван провел ладонью по опухшему заспанному лицу и положил лицо на поверхность стола, прикрыв глаза, затем стал вслушиваться в оперное пение пузатого чайника и звуки сентябрьского дождя.
Стало заметно холоднее. Лето стремительно покинуло Лондон, тучи сгустились над огромным городом, прогнав прекрасное теплое солнце. Тоска поселилась в сердца каждого, кто проживал здесь или хотя бы прибыл в город на день. Тяжелое серое небо давило на головы, смачивало волосы, пропитывало одежду зловонными талыми водами. Темза слилась с небосводом, воздух был отвратительно влажным, дышать стало практически невозможно, словно находишься под водой и не можешь вынырнуть. Поэтому Эрван в последнее время редко выходил на улицу, он там не мог находиться даже часа: одежда и волосы тут же становились мокрыми, а холодный порывистый ветер только усугублял и без того не самую лучшую ситуацию. Дома было теплее, суше. Эрван был готов просидеть в этих стенах до начала следующего лета. Осенний Лондон просто съедал парня живьем, разлагал в своем пропитанном влагой воздухе.
Чайник запел еще громче, вынудив юношу оторвать свою физиономию от стола. Парень заварил себе крепкий кофе и снова сел. Аппетит почему-то пропал, желудок с трудом впустил в себя даже бодрящий напиток, где-то внутри чувствовалось странное жжение, тошнота. Ничего не хотелось делать. Только неподвижно сидеть. А лучшего всего лежать.
Эрван сделал пару глотков кофе и брезгливо отодвинул от себя чашку. Он больше ничего не хотел, лишь горел желанием поскорее избавиться от этой надоевшей головной боли и тошноты.
— Он уже близко! Беги, Эрван! Беги. Он убьет тебя!
Эрван понял, что его состояние резко ухудшилось, и случилось это так внезапно, что парень с трудом удержал в себе то, что норовило вылиться из него наружу прямо на пол. Молодой человек, зажав рот рукой, бросился в сторону туалета и с большим трудом опустошил свой желудок: некая субстанция выходила из него медленно и с нестерпимой болью, будто тянула за собой внутренние органы. Юноша с ужасом посмотрел на жидкость, которая только что покинула его желудок. Она была вязкой, темно-бардового цвета, напоминала запекшуюся кровь. Парень с громкими стонами сел рядом с унитазом и, тяжело дыша, вытер остатки рвоты со своих губ.
— Он уже здесь! Он уже здесь!
— Почему ты не убегаешь?
— Ты должен бежать!
— Он не слышит нас!
— Почему ты не убегаешь?
— Он уже здесь!
— Эрван!
— Ты должен бежать!
Юноша оперся рукой о край раковины, что стояла рядом с ним, и поднялся на ватные непослушные ноги, которые по какой-то причине дрожали, словно от холода. Молодой человек смыл странную субстанцию, что вышла из него, после чего в течение нескольких минут умывал вспотевшее бледное лицо холодной водой. Кожа по всему телу в буквальном смысле горела, будто была покрыта сильнейшими свежими ожогами, пот ручьями стекал с него вниз, и это было невозможно остановить. Состояние Эрвана ухудшалось с каждой минутой.
— Что со мной происходит? — прошептал он и внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале.
На него смотрел донельзя напуганный молодой человек, мокрый, бледный, измученный. Парень с трудом узнал в нем самого себя. И не хотел верить, что в данный момент времени выглядит именно так. Этого просто не могло быть. Парень снова брызнул в лицо холодной водой и, завернув кран, тщательно вытер кожу полотенцем. Надо успокоиться, шептал он самому себе. Надо прийти в себя. Эрван вновь перевел свой взгляд на отражение в запачканном зеркале. И замер в оцепенении.
Его двойник в Зазеркалье стал покрываться извилистыми черными линиями, которые отдаленно напоминали вздувшиеся проступившие наружу вены, но тех было так много, что они, в буквальном смысле, покрыли кожу полностью, не оставив на ней ни единого нетронутого кусочка. Эрван вскрикнул и отпрянул назад. Но стоило ему моргнуть, как отражение вернуло свой привычный облик. Юноша, тяжело и надрывно дыша, продолжал пялиться в зеркало, все еще не понимая, что он только что увидел. Это невозможно было объяснить. Это лишь пугало. До потери пульса.