— По правде говоря, мы не знаем. Музыка в этом месте появляется без особой причины, она стала чем-то обыденным. Мы привыкли к ней.
— В каких комнатах могут располагаться музыкальные инструменты? — Татьяна внезапно двинулась вперед и стала внимательно осматривать каждый уголок.
— На чердаке, — с неким испугом произнесла женщина. — Там стоит старый рояль, некогда принадлежавший бывшим владельцам дома.
— Тогда нам нужно осмотреть чердак… Я уверена, что этот рояль как-то связан с теми убийствами.
На чердак вела довольно старая и полусгнившая лестница из непрочного местного дерева, она уже успела почернеть и утерять знакомые очертания, но, к счастью, эта деревянная конструкция все еще верно служила этому дому.
Чердак был довольно хорошо освещен дневным светом. Он проникал буквально из каждой щели, коих здесь было больше, чем пыли. Казалось, что один неверный шаг — и чердак рухнет вниз. Удивительно, что здесь мог еще стоять тяжелый рояль.
Повсюду располагались старые вещи, скрытые под белыми простынями, под которыми иногда виднелись очертания мебели и каких-то странных медицинских механизмов, но об их предназначении Татьяна не догадывалась. Пока ее интересовали только музыкальные инструменты.
— Чердак всегда закрыт, поэтому вряд ли тут мог быть кто-то посторонний, мисс, — с долей тревоги произнесла Анна, зачем-то включив керосиновый фонарь, словно считая, что дневного света будет недостаточно.
— Странно, никаких следов, — Татьяна внимательно осмотрелась, пытаясь найти на пыльном полу признаки человеческого присутствия, но их, к сожалению, не было. — Где здесь стоит рояль?
— Он находится в том углу, под простыней, — указала ей Анна и медленно направилась вслед за девушкой, которая энергично подбежала к заветной цели, словно та вот-вот исчезнет перед ее глазами.
Сдернув с тяжелого музыкального инструмента неподъемную белую простыню, девушка обнажила горделиво стоящий черный рояль, который, как и все здесь, был покрыт толстым слоем пыли.
— Странно, к клавишам словно никто не прикасался долгие годы, никаких следов пальцев, — девушка осторожно провела рукой по клавиатуре, пытаясь найти логическое объяснение. — Сегодня ночью я слышала звуки другого музыкального инструмента… Органа.
— Органа, мисс? — удивленно переспросила Анна. — Насколько мне известно, здесь никогда не было подобного музыкального инструмента. Хозяева любили только рояль. На нем очень любил играть один из их мальчиков. И знаете, играл он божественно. Его талант не передать словами. После смерти мальчика к роялю не прикоснулась ни одна рука.
— Но откуда тогда взялась эта музыка? — прошептала девушка. — Можно сделать банальное заключение, что здесь обитает призрак мальчика, который не обрел покоя и убивает всех обитателей этого дома, но даже если и так… Призраки не способны к физическому контакту… Вам известно, от чего умерли два мальчика?
— Один погиб при пожаре, второй скончался во время вспышки испанского гриппа. Кажется, так… В последнее время память меня часто подводит…
— Испанский грипп… На снимках умерших я обнаружила признаки, свойственные только тем, кто подвергся атаке этого вируса… Белая кожа, лиловые губы… Отсутствие легких… Все это очень странно, вам не кажется?
— Если, как вы сказали, это дело рук умершего мальчика, то тогда можно предположить, что он пытается вернуть свои легкие, которые сгнили из-за вируса.
— Нет, убийца явно хочет обустроить все свои действия так, чтобы мы списали их на каких-то призраков… Это самое простое, что мы можем сделать… Убийца явно знаком с медициной не понаслышке. Возможно, ему удалось вытащить легкие по методу древних египтян…через ротовую полость. Но как он смог вынуть мозг? До него через ротовую полость добраться невозможно.
— Извините, мисс, но мне нужно идти. Я должна помочь на кухне с готовкой. Прошу вас, не опоздайте на обед.
— Хорошо… Я пока немного осмотрюсь здесь.
— Я оставлю вам запасные ключи на всякий случай, — Анна осторожно положила связку на крышку рояля и, любезно улыбнувшись, стала медленно спускаться вниз.
Когда ее шаги стихли, Татьяна обессилено села на стульчик рядом с роялем и закрыла лицо пыльными ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Это расследование с каждой минутой становится намного тяжелее, чем она ожидала ранее.
Вдруг рядом с ней раздался странный звук, напоминающий чьи-то шаги. Татьяна испуганно вздрогнула и стала внимательно оглядываться. Тут ее внимание привлекли два предмета, лежащие на одном из столов, прикрытом белой простыней. Она с первого взгляда узнала эти вещи.
Это была ее пропавшая фотография и портсигар.
Улицы города встретили Татьяну с некой долей отчужденности, даже легкой враждебностью, но подобные эмоции серых улиц уже не могли удивить девушку. Она была рада любой смене обстановки. Находиться в психиатрической клинике весьма тяжело, особенно если знаешь, что там происходили странные и необъяснимые вещи. Поэтому оказаться подальше от того ужасного места — радостное событие. Жаль, что ей все равно придется туда вернуться этим вечером. Но ничего не поделаешь. Она сама согласилась взяться за это дело.
Автомобиль с приятным фырканьем остановился около небольшого ресторанчика, который носил довольно странное и примечательное название «Разбитые сердца». Татьяна считала, что называть подобным именем публичное место — большая ошибка. Зная, что это суеверие, она, так или иначе, верила, что название любого заведения может заранее предречь его судьбу. Поэтому посещала места, которые носили только светлые имена, без пафоса и вычурности. Так ей было гораздо спокойнее. Но сейчас ей все равно придется войти в «Разбитые сердца», так как ее коллега по работе Джордж — прекрасный знаток египтологии и многих древних жертвоприношений — назначил ей здесь встречу, обещая помочь в расследовании. У него были интересные сведения для нее, без которых вряд ли дело о таинственных убийствах в той психбольнице сдвинется с места.
На улице было весьма душно и омерзительно сыро. Едва девушка вышла из машины, как почувствовала прикосновение холодных капель дождя, словно на нее сверху падаю кусочки льда. Открывать зонтик не имело смысла, так как ресторан находился от нее в паре метров, но даже за такое короткое время
Татьяна успела промокнуть.
Улица выглядела довольно странно. Здесь было малолюдно и немного мрачновато. Все казалось каким-то серым, незнакомым. Невысокие дома, выстроенные в классическом стиле, напоминали странных мифических существ, внимательно следивших за каждым движением Татьяны. Окна везде задернуты шторами, словно люди боялись увидеть что-то снаружи и прятались от невидимой напасти в уютных квартирах. А прохожие, которые все же осмелились покинуть свои жилища, выглядели как-то странно: хмурые лица смотрели на землю, словно что-то выискивали на мокром тротуаре, но это что-то постоянно от них ускользало. Не желая больше наблюдать за странностями этого переулка, Татьяна как можно скорее открыла дверь «Разбитых сердец» и вошла внутрь, чувствуя, как приятное тепло нежно поглаживает ее мокрые щечки.
Внутри ресторана было довольно уютно. Приятный запах еды и дорогого табака моментально отбил все дурные мысли и помог слегка расслабиться. Обеденный зал был обставлен просто и со вкусом. В основном здесь присутствовали темно-красные тона с небольшим количеством цвета шоколада, отчего создавалось ощущение, будто владелец этого ресторана большой любитель красного вина и сладостей. Но это было лишь небольшое предположение. За столиками сидело не слишком много людей, но их было гораздо больше, чем снаружи. И все они радовались жизни, что-то бурно обсуждали и добродушно смеялись. Татьяне стало значительно легче. Она поняла, что видит обычную реку жизни, а не какой-то загробный мир, который в последнее время преследует ее повсюду. Работать в сфере преступности — трудная задача. Каждый день видеть смерть и пытаться воспринимать ее, как что-то обыденное — легкая дорога к расстройству психики.
Джордж сидел около окна и явно не заметил прихода коллеги. Это был приятный молодой человек лет тридцати, гладко выбритый и с русыми небрежно уложенными короткими волосами, которые слегка вились на затылке. Он одевался всегда безвкусно, но на этот раз Джордж удивил Татьяну: тщательно выглаженный костюм хорошо сидел на его крепком теле, создавая ощущение, будто его владелец — богатый владелец какой-то фабрики в промышленном центре Англии.