Где-то внутри зашевелилось затаившееся тревожное предчувствие. Аарон перелистнул. Там тоже было письмо (письмо ли?), но почерк уже отличался.
- Хей-ли… - протянул шеф, будто смакуя имя девушки, когда глаза парня лихорадочно забегали по странице. – Сколько же шуму наделала эта девочка…
Он не стал дочитывать до конца. Ему хватило нескольких строк, чтобы всё его нутро охватило леденящим ужасом.
«Я так люблю его… Поездка на Маунт-Рейнир… Могла ли я предположить, что это произойдёт, и что это будет так прекрасно?..»
«Её личный дневник!»
Аарон отбросил от себя папку, словно ошпаренный, и шериф ловко поймал её, определённо крайне довольный собой.
- Откуда это у вас? – ровным голосом спросил парень, всеми силами стараясь не показать, что внутри бушует буря.
- Смотри ещё.
Следующей «уликой» шло чёрно-белое фото картины. Их картины, над которой Хейли в последнее время так усердно работала в гараже, думая, что никто об этом не знает. Он сразу вспомнил, как Хейли рассказывала, что шериф крутит с её матерью и захаживает к ним домой. Неужели всё это было запланировано?
- Вы копались в её вещах.
- Что ты? Конечно, нет! Разве я, как полицейский, имею на это право без соответствующего разрешения? – Стэнфилд склонил голову в бок. – Это делала её мать. Конечно, по моей просьбе, но зато ей никакого ордера не требуется. Очень удобно, знаешь ли.
- Я не понимаю. К чему всё это?
- Разве заботливая мамочка не может беспокоиться за свою дочь? Девочка сама не своя, часто пропадает, неважно учится, а ведь выпускной класс и на кону поступление в колледж. Тогда мама решает удостовериться, что будущему её доченьки ничего не угрожает, и решает тайком прочесть ей личный дневник только для того, чтобы убедиться, что её единственная малышка спуталась с каким-то дровосеком, который, к тому же, ещё и на несколько лет старше…
- Вы сами только что сказали мне, что миссис Пауэлл делала это по вашей наводке. Какая вам от этого выгода? Что вы собираетесь делать с этой информацией?
Шеф впервые за весь разговор встал, и навис над ним, словно грозовая туча.
- Знаешь, Аарон, я ведь всё понимаю. Как Патрик Стэнфилд, я ничуть тебя не виню – это было бы лицемерно с моей стороны, ведь и моя супруга значительно уступает мне в возрасте – на целых двенадцать лет! Да и что взять со старшеклассницы? Любовь, гормоны, чувство опасности – всё это так будоражит кровь… А вот как полицейский, я обеспокоен. В прошлый раз я уже пытался поймать тебя на горячем, но тебе повезло - вмешался твой отец. А в случае с ЛеФлор ваши уютные тёплые отношения с девчонкой Пауэлл мне как раз на руку.
- Трина пропала только сегодня, а за Хейли вы шпионили уже давно.
- Всегда полезно иметь что-то на своего врага. Ничего личного, Саммерс.
- Врага? – Аарон рассмеялся почти истерически. – И как вы собираетесь доказать нашу связь? Хейли ни за что не пойдёт на это. Мы любим друг друга.
- О, я за вас рад. Но ей придётся. Луиза её заставит, ведь как мать и её законный опекун, она имеет на это беспрекословное право. Девчонка просто будет вынуждена согласиться на осмотр врача, где быстро выяснится, что…
- Замолчите, - парень стиснул зубы, борясь с желанием сползти под стол, и больше не видеть перед собой этой надменной небритой физиономии. – Чего вы хотите? Признания? Я всё подпишу. Только оставьте её в покое… пожалуйста. Вам ведь нужен я – вот, берите, - он вытянул руки перед собой, подставляя сведённые запястья под невидимые наручники. Шериф поднял бровь, смерив его изумлённым взглядом.
- Нет, парень, ты не понял. Как раз ты мне и не нужен.
- Тогда скажите прямо. Чего вы добиваетесь?
- Возмездия, - Стэнфилд сверкнул глазами, и лицо его приобрело азартное выражение. – Итак, мы имеем дело с сердцеедом. С зазнавшейся чернью, что разбил сердце и лишил жизни чудесную любящую девушку ради запретного плода – малолетней шлюшки…
- Оскорбляйте меня сколько угодно и вешайте любые обвинения. Но не смейте называть её так, вам ясно?
Его затрясло, а Стэнфилд, явно упивающийся его реакцией, продолжил:
- Ты злишься? Напрасно. Ты ведь должен понимать, что только шлюха могла с тобой…
Багровая пелена перед глазами. Удар. Шеф отшатнулся, но не упал. Щека его заметно примялась и мгновенно налилась кровью, но он не вышел из себя – напротив, его это развеселило.