С этими мыслями парень погрузился в неспокойный сон.
Его разбудил стук в дверь комнаты.
- Дорогой, извини, тебе звонят.
- Мам, я сплю.
Он посмотрел на часы. “Всего девять вечера”.
- Да, но... это миссис Стоун. Днём ты звонил ей, я подумала, что это важно.
- Минуту.
Аарон подошёл к телефону.
- Здравствуйте.
- О, Аарон, здравствуй! Луиза передала мне, что ты звонил. Я так рада, что ты согласился помочь! Ты же знаешь, Чарльз никогда в жизни не отдал свой грузовик в руки местных автомехаников, всегда делал всё сам... Скажи, когда тебе будет удобно начать?
- Прямо завтра могу.
“Как удачно всё складывается”.
- Тогда приходи завтра, как только сможешь. Кто-нибудь впустит тебя, даже если я буду на работе.
- Договорились.
Попрощавшись, он повесил трубку и вернулся в кровать.
“Я увижу её. Я обязательно завтра увижу её и поговорю с ней. О чём? Понятия не имею. И никто не будет нам мешать”.
В груди неприятно кольнуло от мыслей о Трине. Проснулось не дававшее о себе знать до сих пор чувство тревоги.
“Места себе, должно быть, не находит. Я весь день ей не звонил. Не знаю как, но я объясню ей всё. Боже, что я вообще знаю? Но она не маленькая девочка, всё поймёт. Мне не хочется причинять ей боль, она точно этого не заслужила. Но я не могу приказать своему сердцу любить её. Мама, Хейли, Трина, шеф, чёртов Том... Со скольким же мне ещё предстоит разобраться?”.
И он снова провалился в сон.
VIII
Воскресенье двадцать четвёртого июля выдалось по-особенному летним. Проснуться ранним утром от струящегося из окна яркого солнечного света и ощутить небывалый прилив сил и вдохновения – наверное, знакомо многим. Жизнь в такие дни ощущается по-особенному. Хейли, потянувшись в постели ни свет ни заря, бросила взгляд на свежий букет фиалок на прикроватной тумбочке, и не смогла сдержать улыбку. Бабочки внутри живота выполнили “мёртвую петлю” и взлетели вверх по позвоночнику, распространяясь далее по всему телу.
«Я не знаю его, но он определённо ловко попал в точку, и, наверняка даже не представляет, насколько».
Ей не хотелось упустить ни минуты этого чудесного дня. Собрав нехитрый набор из своей старенькой укулеле, скетчбуков, пастели, карандашей, пары сэндвичей на завтрак и угощений для Полли, она разместилась на траве в саду, намереваясь провести так не менее нескольких часов. Какое-то время пыталась рисовать, но чёткие образы никак не шли в голову. Вместе с собакой съела свой завтрак и улеглась на траву, глядя на абсолютно чистое небо над головой.
- Глянь, Полли-Долли, какой огромный синий купол над нами, - она сгребла пушистого приятеля в охапку, укладывая рядом с собой, а тот и не думал сопротивляться. – Когда я смотрю на небо, всё кажется таким ничтожным по сравнению с его величием. И даже мы с тобой, не поверишь – в сто крат меньше самых крохотных мурашек!
Полли лишь лизнул её щёку.
- Ты не самый лучший собеседник, ты знал? – девушка вздохнула и снова взяла в руки альбом со скетчами. – Но я всё равно люблю тебя.
Хейли зашуршала страницами альбома, время от времени недовольно фыркая. Как и любому художнику, её старые наброски, которые раньше казались вполне даже ничего, уже не особо ей нравились. Дошла до последних, остановилась на портрете и задумчиво уставилась на него. Провела кончиками пальцев по контуру лица, задержалась на губах, которые вышли такими похожими на настоящие.
“Вторая заповедь гласит “Не сотвори кумира”... Не то что бы я верю во всё это, но ведь правда – всего пару дней, а я уже чувствую, как теряю себя. Ведь любовь не про это вовсе... Она должна наполнять нас в моменты опустошения и дополнять в нас всё то, что мы уже в себе имеем, не так ли? Хотя, откуда мне знать, ведь я не любила ни разу, да и меня ещё никто...”
Полли начал вертеться в её объятиях в попытках освободиться, и девушка отпустила его, выходя из раздумий. Отложила скетчбук, взяла в руки гитару, погладив её со словами:
- Бедная моя, как ты ещё жива? Столько лет терпишь моё нытьё, единственная... Что ж, попробуем.