Вой донесся внезапно и совсем близко, заставив Нику разомкнуть веки:
– Алька!
Та не отвечала. Ее силуэт тоскливо склонился у соседнего дерева.
– Алька! – Ника испугалась. Не хватало в такой ситуации одной остаться. Пересилив усталость и пронзившую тело боль, она встала на четвереньки. Качаясь, доползла до подруги. Опустилась рядом, начала толкать:
– Давай приходи в себя.
Аглая застонала. Нехотя открыла глаза и посмотрела на Нику. Мутный, нездоровый взгляд.
– Тварь вернулась, – выдавила Ника. – Слышишь?
В подтверждение вой раздался ближе.
– Вставай, Алька! – Ника, морщась, поднялась.
Аглая вставать не хотела. Покачала головой и снова закрыла глаза.
– Не смей меня бросать! – перешла на хрипящий шепот Ника. И, вцепившись в плечо Аглаи, потянула вверх. Зашептала судорожно, еле сдерживая колотящую от страха и холода дрожь: – Ты зубы твари видела? Если двигаться не будем – сожрет. Ты, главное, шевелись, может, и побоится напасть. Главное – идти. Алька! Ты ногами передвигай, через силу, но передвигай! Слышишь меня? – Голос Ники доносился обрывками и доходил с трудом.
Аглая переставляла ноги. С болью во всем теле. Слушала и почти не понимала, что говорит подруга. Но через муть сознания доходило одно – нужно идти.
Вой то несся позади, расползаясь вокруг, то догонял и звучал совсем близко, в паре шагов. Аглая различала красные глаза, мелькающие меж деревьями. То вдруг отставал и переливался раскатисто, раздирая тьму липким страхом. Несколько раз возникала расплывчатая мысль: куда они идут? Но тут же пропадала, стоило увидеть рядом красные глаза животных. А Ника шла, не разбирая дороги. Покачивалась, цепляясь за каждое дерево, иногда оглядываясь назад, и снова спешила вперед.
Шаг, еще шаг, неимоверно тяжелый, ватными, не слушающимися ногами.
Двигаться! Двигаться!
Аглая не заметила яму, неглубокую, может, норка мелкого звереныша. Нога провалилась, выгнулась и тут же отрапортовала дикой болью. От крика свело горло, да так, что эхом отдало в голову, в глазах потемнело. Хрипя, Аглая осела на мокрую землю.
– Все по закону жанра! – в сердцах воскликнула, останавливаясь, Ника. Рукой вытерла лицо. Бросила тоскливый взгляд назад, туда, где слышался вой.
«Бросить!» – мелькнуло молниеносно на лице.
Аглая с трудом сдержала всхлип, оглянувшись на взгляд Ники. Обидно и больно вдвойне, еще и за ногу. Силы тотчас пропали. Захотелось разреветься и просто умереть. Прямо здесь и сейчас, просто чтобы не мучиться. И будто слезы начали застилать глаза, иначе нельзя было объяснить, что позади показался просвет, словно что-то светлое блеснуло, тонким лучиком пробилось. Солнце?
– Правильно, брось меня! Я больше не хочу никуда идти. Не могу идти.
– Дура совсем. – Ника подошла и села рядом. – Ты, значит, за мной в болото, а я тебя на съедение твари лесной? Я, конечно, та еще сволочь…
И осеклась, навсегда оставив Аглаю в неведении, насколько она сволочь. Из-за дерева показалась крупная тень. Огненные глаза сверкнули потусторонним светом, злобная пасть оскалилась.
– Поднимайся! – вопль Ники звоном завис в ухе. – Зубами за воздух цепляйся, ногти ломай, но вставай! – Она тянула Аглаю за руку, звонко била по щекам. – Вставай! Думаешь, она будет ждать, пока ты сдохнешь? Фиг! Живой жрать будет, по кусочкам откусывать!
До Аглаи медленно доходило сказанное. Она, сжимая зубы от боли, поднялась и посмотрела на Нику. Слезы. В красных воспаленных глазах стояли слезы, сбегали по щекам, сплетаясь с дождевыми струями, капали с подбородка. Слезы от ужаса, творящегося вокруг, оттого, что Алька может сейчас прямо здесь умереть, тогда Ника останется одна. И страх от всего этого заставляет ее трясти Алю, орать как сумасшедшую.
– Тварь! Прочь! – Ника схватила с земли палку и швырнула в горящие глаза. – Давай, Алька. Нам осталось чуть-чуть. Я уверена. Где-то это все заканчивается. А я обещаю, вот выберемся, первое, что сделаем, – яйца нашим кавалерам оторвем, а потом в кабак пойдем. Ты чего пить любишь?
– Я вообще не пью, – слабым голосом простонала Аглая.
– Ничего, я научу! – рыдая, пообещала Ника и рывком, с возникшей невесть откуда силой подхватила подругу за плечи. – Идем, Алька, вперед. Смотри, ты встала, и эта тварь посторонилась. Боится живого. Знает, в горло вгрызусь, не сдамся, – хрипела, таща на себе Аглаю. Та очень хотела сказать, что идут они неправильно – там, позади, светлее. Она это точно видела. Робкий свет сквозь тучи скользил по вершинам деревьев. Им нужно к свету! Но голос не слушался, связки занемели, и вместо слов выходил тоскливый хрип.