Руди подержал стопку пластинок и аккуратно положил обратно.
— Буду учить тебя брайлевскому алфавиту, с этого все начинают, каждый день после школы, если обещаешь помочь мне с математикой. Договорились?
В ожидании ответа девочка затаила дыхание. Не слишком ли она торопится?
И вдруг Руди рассмеялся, надтреснутым коротким смешком, куда больше похожим на рыдание, чем на смех. Но Анна знала — брат смеется.
— Марш в постель, Дурында, неуклюжая Анна! Завтра само себя покажет. И свет потуши, когда выйдешь.
Она встала и, не сказав больше ни слова, вышла в коридор, в горле — ком. Добежала до своего закутка, бросилась на кровать, прислушалась.
Что теперь — снова шаги из угла в угол?!
Добилась ли она хоть чего-то?
Руди даже не пообещал…
— Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — произнес голос.
И продолжил:
— …пора света, пора тьмы, весна надежд…
Анна обхватила подушку, и тут к ней пришли долгожданные слезы радости.
Глава 23
Им целую неделю удавалось хранить тайну. Сначала было нетрудно. Каждый день, вернувшись из школы, Анна делала вид, что полностью поглощена чтением. И исчезала наверху, пока не придет пора накрывать на стол к ужину. Она изо всех сил старалась не нарушать правил, вдруг оставят в школе после уроков, даже совсем перестала шептаться с подружками. Девочка пыталась намекнуть, чем она занята, но при этом не проговориться, что происходит на самом деле. Когда узнают, — простят, надеялась Анна. Наверняка Мэгги простит. Так здорово все получается, сейчас просто не до подружек! Остальные трое Зольтенов — брат и сестры — допоздна в школе в разных кружках и секциях, мама и папа, конечно, весь день в магазине.
"Потом, когда Руди попривыкнет, мы все расскажем, ну, почти все. Кое-что навсегда останется нашей тайной".
В тот первый день, когда Анна прибежала из школы и влетела в комнату брата, она страшно боялась — вдруг снова ничего не захочет, снова спрячется в свою скорлупу, да еще и рассердится. Но стоило ей войти, как Руди обрушил на нее поток слов:
— Я полдня проспал — всю ночь книгу слушал. Но я уже совсем проснулся, Анна. Пойми, я вернулся, вернулся оттуда, куда, как ты сказала, сбежал. Не знаю, все равно не знаю, есть ли у меня будущее, но сколько всего надо сделать прямо сейчас!
— Настоящее — единственное, чем мы обладаем, — торжественно возвестила младшая сестра голосом полным мудрости. Потом расхохоталась и призналась, что эти слова когда-то произнес папа, а она услышала и запомнила.
— Дело в том, понимаешь… невыносимо самое начало… спрашивать какого-то незнакомца: "Это буква А? «Д-о-м» пишется вот так?" Все мне говорят: слепому человеку приходится учиться миллиону разных вещей, — попробовал объяснить брат, не заметив или не давая понять, что заметил, как употребил слово «слепой». Он никогда его раньше вслух не произносил, никогда!
— Кому такое понравится… — начала Анна.
— Да уж… Кому охота из себя дурака разыгрывать. Но я вспомнил, как ты однажды спросила: "Почему при вычитании отрицательного числа надо менять минус на плюс и складывать?" Пустяковая задачка, все твои подружки давно знают ответ. Я в университете учу математику, по сравнению с которой твой вопрос не сложнее первых букв алфавита. А тебе к тому же годами твердили — ты просто глупый цыпленок. И все же ты решилась и попросила: "Я не знаю, научи меня".
Анна призадумалась и вспомнила, что все было немного иначе. Она же задала свой вопрос, услышав его рыдания, ничего другого ей тогда в голову не пришло. Не такая уж она смелая на поверку. Но сейчас не время спорить.
— Мне сначала казалось, тебе невозможно помочь с математикой, — продолжал брат. — Но в одно прекрасное утро я сообразил — математика сначала рождается в нашей голове, а уже потом на бумаге. Надо постичь мозгами, а после записать в тетрадку. А мои мозги в полном порядке.
— Ну, в этом сомневаться не приходится, мозги у тебя в порядке, только я боялась, что ты сходишь с ума.
Такое уже можно сказать — настоящий страх позади. По крайней мере, появилась надежда. За черными очками не видно глаз, но улыбка — вот она, и обнадеживает. Руди протянул руку, и ладони их встретились.
— Наверно, я все же малость сходил с ума, — улыбка пропала, но брат по-прежнему крепко держал ее за руку. — Я ужасно боялся. И еще я думал убить себя, только не знал как… Потом вспомнил о маме…