— Ах вот вы где, сволочи! — рявкнул Кей и угрожающе пошел к ним.
— Что случилось? — вопросил я, поднимая руку, чтобы задержать разъяренного Кея.
Огам, воспользовавшись случаем, мертвой хваткой вцепился в мои пропыленные сапоги. Я покачнулся, но решил пока не падать.
— Видел бы ты, что творится в пиршественном зале! — рыкнул Кей.
Огам тихонько взвыл:
— Мы не виноваты! О прекрасный король, божественный луч света в жестоком мраке! Прости и защити нас! Нам приказали под страхом лютой смерти и вечного проклятия!
— Бывает, — сказал я. — Кто приказал?
— Друид Маэгон, жрец великий и ужасный, внушающий трепет!.. Да варится он в котле перерождения вечно и не возвращается на землю! Он пригрозил, что псы Аннона будут вечно глодать наши кости!
— Очень на него похоже, — согласился я. — Тут люди и посолиднее пошли у него на поводу. Так что же случилось?
Огам опять принялся подвывать, хор сподвижников ему подпевал, а Кей бранился. В конце концов, выяснилось, что за время нашего недолгого отсутствия пиршественный зал претерпел некоторые изменения, превратившись в укрупненное подобие той подземной кельи, которую не так давно обнаружил Гавейн, и по поводу которой Маэгону уже было прочитано внушение.
Я возжелал лично взглянуть на это безобразие, и мы отправились туда с Кеем, Огамом и небольшой кучкой избранных. Огам жался поближе ко мне, его свита жалась к нему — с одной стороны им угрожало чудовище по имени Кей, а с другой — зловеще ухмыляющийся Мельвас. И неясно, что было страшней, рык одного, или ласковая улыбка другого.
Ввалившись в пиршественный зал, мы принялись таращиться по сторонам со смесью восхищения и потрясения.
Тростник с пола исчез, обнажив разбитые выщербленные плиты во избежание распространения огня от выложенного почти посередине здоровенного очага с кучей наваленных дров и хвороста. Опять возникли пресловутые камни и деревянные идолы, расставленные по сторонам света. С потолочных балок свисали просмоленные петли, не так далеко от очага стоял огромный не то чан, не то котел, наполненный водой — я сразу взял себе на заметку, что из него выйдет отличная ванна.
— Хорошая скорость! — воодушевленно воскликнул Олаф. — Ведь умеют работать, когда захотят!
Мельвас наигранно беззаботно рассмеялся:
— Это ведь они для нас приготовили! Вот, где бы мы оказались, если бы проиграли!
— А мы и так здесь. — Я пожал плечами. — И что значит, «если бы проиграли», если меч все равно цел? Огам, прекрати выть и виснуть. Надоело мне тебя поднимать. Значит, так — петли убрать, котел тут тоже ни к селу, ни к городу — уберите и хорошенько почистите. Потом пригодится. Очаг пусть остается — с удовольствием попляшем вокруг. Алтарь тоже можно оставить — пусть поливают вином, если захотят. Столы расставьте по кругу и тащите сюда все вкусное. Что такое bruiden, в конце концов, как не пиршественный зал?
Мерлин указал на алтарь.
— Знаешь, некоторые христиане могут быть ущемлены таким присутствием. Не всем хватает чувства юмора.
— Да? Ладно. Алтарь тоже уберите.
— Кстати, — напомнил Галахад. — Ты упоминал, что алтари, запятнанные человеческой кровью или к этому предназначенные, будут считаться оскверненными и предназначенными сожжению. Как насчет начать?
— А это мысль! Ну-ка, давайте сгрузим все в очаг. Веселее будет!
С самым непростительным отношением к предметам старины священной, мы собственноручно покидали идолов в костер, а камнями укрепили заграждение очага. Огам взирал на все это с отвисшей челюстью, побледнев как козий сыр, а может даже, как рокфор. Мы же за этим занятием совсем развеселились.
— Не убирайте далеко чан с водой, — посоветовала Нимье. — Вдруг придется что-нибудь тушить.
— Ладно, — сказал Ланселот. — А теперь, не умыть ли нам руки?
Это было дело хорошее и разумное, и мы решили так и поступить, пока все не будет готово.
Когда Огам смиреннейше поинтересовался, какое ему и прочим слугам будет назначено наказание, я предложил им, если это совершенно необходимо для очистки совести, оставить самих себя без завтрака, и посчитал вопрос закрытым. Кей смеялся до слез и в итоге тоже подобрел и всех простил.
До ужина меня успел навестить Лот. Естественно, речь шла о Гарете.
— Ты не сказал мне, что он у тебя, — сказал Лот, пытаясь как можно проницательней заглянуть мне в глаза. Он не прошел внутрь больше двух шагов и не сел, напряженно остановившись почти у двери.