Дрова наконец просохли и начали гореть как надо. Олаф занялся шашлыками из птицы, заготовленной еще на острове и поджаркой «пражских» колбасок, прихваченных и вовсе не из этого мира. Фризиан ему помогал. Я нарезал хлеб и приспособил костер еще и под тостер. Гамлет вскрыл бутылку вина и, пока мы не видели, начал потихоньку лакомиться им в одиночестве. Обнаружив такое коварство, мы обозвали его анонимным алкоголиком и реквизировали добычу.
Пикник был в самом разгаре, когда какие-то невежливые туземцы вздумали нам помешать.
Из-за опушки вдруг появилась растянутая цепочка всадников, и с криками, весьма похожими на чаячьи, они понеслись к нам галопом, на той предельной скорости, какую могли развить их лошади, усердно взрывающие копытами песок.
— Их около дюжины или больше, — сообщил уставившийся на них Гамлет.
— Точно, — согласился я и, поднимаясь, выхватил меч.
— Зря, — меланхолично заметил Олаф. — Они еще не обнажали оружие.
Черт, а я и внимания не обратил…
— Зато несутся как угорелые, — вставил Фризиан. — И некоторые, между прочим, только что достали мечи. — И он тоже потянулся к мечу, на всякий случай готовясь к бою.
— Ничего, — сказал Гамлет. — Это же Темные века. — С какой стати нам деликатничать? Их, между прочим, больше.
Олаф дожевал колбаску и только тогда составил нам компанию.
Всадники, подлетев ближе, резко притормозили. Песок от них взмыл во все стороны. Похоже, они все-таки старались показать честные намерения, их агрессия не была четко выраженной. Просто принялись крутиться вокруг гарцующей каруселью, выжидая, видимо, к какому заключению придет на месте их предводитель. Судя по всему, за главного у них был парень лет двадцати, крупный, мощный, увешанный серебряными, медными и, возможно, золотыми украшениями, которые отчасти прикрывал темно-синий короткий плащ. Под плащом на верзиле была белого цвета шерстяная туника с пурпурной каймой, почти в римском стиле. Короче говоря, от предводителя так и разило аристократизмом, как и запахом выделанной кожи и конским и человеческим потом. А резкие черты его лица, уже украшенные парой тонких шрамов и глубокой складкой между бровями, были отмечены патологически холерическим темпераментом.
Он оглядел нашу компанию, заставив чалого коня упереться, как вкопанного, в землю всеми четырьмя копытами и нахмурился. Промежуток между мохнатыми черными бровями полностью улегся в глубокую складку. Узел из длинных темных волос создал натуральный эффект нахохливания.
— Кто вы такие? — бросил он вопрос в небрежной манере человека, привыкшего к моментальной покорности. Выговор у него был немного странноватый, гортанный, похоже, северный. А мы тут в западно-центральной части острова. Какого черта он сам тут делает, хотелось бы спросить, да еще задает вопросы первым встречным не на своей земле?
— А вы? — самым любезным тоном осведомился Фризиан. — По-моему, вы не из этих краев. С миром ли пришли воины на эти земли?
Вожак новоприбывших слегка опешил, забыв оскорбиться на такое безмятежное проявление встречной подозрительности. Гамлет тихо толкнул меня локтем и взглядом указал вперед, на еще одну приближающуюся группу вооруженных людей — эти ехали неспешно, с достоинством нагоняя авангард, чуть позади них волоклись повозки, одна запряженная мулами, другие — волами. Из той, что с мулами, выглядывали женщины — трудно сказать сколько — головки постоянно то высовывались, то прятались.
— А тут оживленное местечко! — пробормотал Олаф, увлеченно оглядываясь.
— Мы — люди графа Галавского, могущественнейшего вождя из северного королевства Регед, — объявил верзила, явно рассчитывая на впечатление. И он его добился.
— Ух ты! — весело сказал я. — Уж не граф ли Эктор из Галавы?
Верзила кивнул, приподняв брови, с выражением какого-то замешательства на лице. Наверное, мой восторг имел не совсем тот оттенок, какой полагался. Умиление энтомолога над любимым видом букашек. Правда, кто такие энтомологи ему тоже было невдомек.
По большей части сказок, Галава находилась скорее в Корнуолле, но и Регед как-то упоминался. Куда забавнее, что некий граф Галавский в этой весьма отдаленной от истинной версии истории действительно есть, и что его зовут Эктор. Что ж, как говорится, даже бабушкины сказки где-то могут быть почти реальностью.