— Я пойду к родителям, чтобы они не увидели, как вы уезжаете. Через пятнадцать минут встречаемся в Монтонуаре, где я оставил машину.
Матиас вышел через кухню.
Две молодые женщины и ребенок, наскоро перекусив, вышли в ночь, напоследок обнявшись с Руфью и Бернадеттой Бушардо.
Около двадцати минут они ждали Матиаса, укрывшись за черной машиной.
— Он не придет. Говорю тебе, он не придет!
— Нет, придет. Тихо! Слушай!.. Кто-то идет по дороге.
Камилла, пригнувшись около автомобиля, прижимала к себе своего малыша.
Было так темно, что силуэт человека был едва различим.
— Леа, это я.
— Долго же ты!
— Я едва смог утихомирить родителей, они не хотели меня отпускать. Пришлось сбежать. Садитесь быстрее.
Шарль прижимал к себе старого плюшевого медвежонка Леа. Он со смехом забрался в машину. Только он находил происходящее забавным.
Никогда улочки маленького Сен-Макера не казались им такими узкими и темными. Голубоватого света маскировочных фар не хватало для ориентировки. Наконец они добрались до дома мясника. Матиас выключил мотор. Ни огонька, ни звука… Угнетающее молчание черной ночи, которая, казалось, никогда не кончится… Все затаили дыхание, насторожившись, даже Шарль, уткнувшийся лицом в шею своей матери. Щелчок заставил Леа вздрогнуть. Матиас приготовил свой пистолет.
— Лучше тебе пойти посмотреть, — прошептал он.
Леа ловко выбралась из машины и постучала в дверь; после пятого удара отозвался глухой голос:
— Что такое?
— Это я, Леа.
— Кто?
— Леа Дельмас.
За открывшейся дверью стояла жена мясника в ночной рубашке, с электрическим фонариком в руке.
— Заходите скорее, милая. Вы меня напугали, я подумала, не случилось ли что-нибудь с Альбером.
— Его нет дома?..
— Нет, он в Сен-Жан де Бленьяке… Но с кем вы приехали?
— С гестапо… Я с Камиллой д'Аржила и ее сыном. Нас привез сюда Матиас Файяр.
— Матиас Файяр?.. Здесь?.. Мы пропали!
Втолкнув в прихожую Камиллу и Шарля, Матиас запер дверь.
— Не бойтесь ничего, Мирей. Если бы я хотел выдать вас, то сделал бы это давно. Я только хочу попросить у Альбера и его товарищей спрятать их. Потом я найду другое решение.
— Я не верю. Всем известно, что ты работаешь с ними.
— Мне наплевать, что вы знаете. Речь не обо мне, а о них. Если надо убедить Альбера и других, пусть возьмут моих родителей в заложники.
— Каков подонок! — с презрением процедила Мирей.
Матиас пожал плечами.
— Мне все равно, что вы думаете обо мне. Важно, чтобы гестапо не арестовало их. Если Альберу нужно связаться со мной, пусть оставит записку в «Золотом Льве» в Лангоне. Я явлюсь, куда он скажет. А теперь мне нужно уезжать.
Когда он приблизился к Леа, она отвернулась. Только в Камилле шевельнулась жалость при виде его мучений.
— Спасибо, Матиас.
Три женщины оставались неподвижными у входа на кухню, пока шум мотора не затих. На стуле у погасшей плиты заснул маленький Шарль, не выпуская из рук свою игрушку.
Было три часа утра, когда Альбер вернулся с места приема парашютистов вместе с жандармом Рири, владельцем гаража Дюпейроном и путейцем Казновом. У всех четверых на плечах висели автоматы.
— Леа… мадам Камилла., что происходит?
— Их разыскивает гестапо, — сказала Мирей.
Мужчины замерли.
— Это еще не все, — продолжала Мирей. — Сидони убита, сам Файяр привез их сюда, чтобы ты их спрятал.
— Мразь, — проворчал владелец гаража.
— Нам будет работенка, — пробормотал жандарм.
— Мне не верится, — задумчиво произнес мясник.
— Он сказал, что если ему не верят, пусть возьмут в заложники его родителей, — сказала Мирей.
Камилла почувствовала, что должна вмешаться.
— Я уверена, что он никого не выдаст.
— Вполне возможно, мадам Камилла, но нельзя допускать никакого риска. Я думаю, моя добрая Мирей, что нужно будет уйти к маки.
— И не думай об этом! А торговля? А малыш, если он захочет к нам присоединиться, если мы ему понадобимся? Уходи, если хочешь, я же останусь.
— Но Ми…
— Не настаивай, это решено.
— Тогда я останусь тоже.
Супруга бросилась мяснику на шею, он прижал ее к себе, пытаясь скрыть волнение.
— Э! Скажи, ты видишь меня забивающим быка матушки Лекюйе?
Все улыбнулись.
— А что делать с ними? — спросил жандарм, указывая на Камиллу и Леа.
Альбер увлек своих товарищей в другой угол кухни. Они шептались несколько минут. Рири и Дюпейрон вышли.
— Когда они вернутся, если все будет хорошо, мы уйдем. Сейчас мы проводим вас к надежным друзьям, где вы останетесь на несколько дней. А потом посмотрим. Многое зависит от того, что мне скажет Матиас, когда я его увижу.