— Ну-у-у, и как тебя зовут? — в вопросе звенели властные нотки капризы.
Ответом была тишина.
— Ты что глухой?! — она сердито топнула маленькой ножкой.
А «Князь» продолжал стоять, как Ленин на главной площади города, невозмутимый и гордый.
— Ей, ты, мой кулич сломал! — вдруг воздух разрезал дикий вопль одного из «архитекторов», и юная модница невольно отвлеклась посмотреть, кто же ее оглушил. Поняв, что это скучная мелюзга учинила разборки, она вернулась к более важным делам. Ей во чтобы то ни стало нужно было заставить этого мальчика заговорить с ней.
— Егор, домой!
Приближалось коричневое пальто. С дальней лавочки поднялась молодая женщина. Оправив юбку и закинув сумку на плечо, она уверенным шагом шла прямо на них и полы ее коричневого пальто вскидывались от каждого шага.
— Егор, пошли! — она, нависнув над «окаменелым» мальчиком, говорила ему в макушку.
— Тетя, а он больной? — девочка в розовой куртке, кажется начала догадываться, что не так с мальчиком.
— Он даун? — сочувственно спросила девочка.
— А ты — дура! — и Егор — Князь вдруг резко ожил. Больно толкнул модницу в плечо и убежал с площадки. Кокетка собралась было заплакать, но коричневое пальто вдруг сказало такое, что она сразу передумала.
— Не обижайся на него, девочка. Просто Егор посмотрел на youtube передачу о рекордах книги Гиннесса и решил стоять дольше всех на свете. И только он начинает стоять почти дольше всех, а уже домой.
Женщина ласково улыбнулась. Погладила девочку по плечу и ушла вслед за неудавшимся рекордсменом. А юная модница, задумалась, а чем бы таким она смогла бы удивить?
Начало смеркаться и холодать. Мамы и даже один папа как-то сразу заторопились. «Архитектурное бюро» первым свернуло стройку и было препровождено по домам. Школьникам надоело мерзнуть, вися на железных прутьях. Забрав портфели, они, пересмеиваясь, тоже покинули тусовочную зону. А девочка в розовой курточке с котятами шла за ручку домой с мамой и фантазировала, в чем бы она могла быть лучше всех.
Когда деревья были большими
Сегодня шла мимо бывшей работы. Десять лет прошло, как мы там курили. Смотрела и удивлялась.
Прям,,когда деревья были большими,,Суворовская площадь. Напротив здания театра. Тогда это была огромная и незнакомая Москва, жёлтыми пятиэтажными стенами особняка, наступавшая на мою неустроенность. Серьезная контора.
Солидные дяди. Пришла на собеседование, — а там Гусаев. Еще в Саратове
познакомились. Приезжал с проверкой. Небожитель! За жизнь только двух таких столпов и видела. Красив, умен и решителен. Лучше не знать таких. Все остальные сразу как промокашки. Поулыбались друг другу. Вспомнили мои ноги трехлетней давности, — я и вышла на работу. Коллектив был огонь. Сразу видно кто подбирал.
Все девчонки — фотомодели. Дядьки — кто депутат, кто на медведя в Сибири с дрыном ходил. Год пролетел — и все развалилось. И началась для меня закатная эра «Банка Зенита».
А вот иду сейчас, и все такое маленькое — нательное. Может это 10 сантиметровый каблук? Соседи тихие: парк и Селезневские бани. Сотрудники курят около той же черной решетки.
А кругом распространилась бабья осень — уютная каждым отжившим листочком.
Паутина в лицо. Солнце разглядывает мои летние веснушки. И все по-детски родное.
Вот только неустроенность… еще жива.
Хади — туда. Хади — сюда
В Саратовский Политех имени Юрия Гагарина хотела поступить половина Саратова и четверть дружеских стран СССР в придачу, независимо от призывного возраста и вероисповедания. В то лето он был в топе абитуриентских чартов.
Даже я туда пошла поступать инертно. Как и не отговаривал меня Павел Глоба в гороскопах. И хотя документы уже подружились с реестром вожделенного с детства Эконома.