Утром, придя в огород, Пономариха ахнула – масштаб бедствия был катастрофический. Она знала, что по весне надо было для профилактики, чтобы не пришлось выпроваживать незваного гостя, густо высаживать по периметру участка защитный барьер – фасоль или бобы. И польза, и крот, не любящий запах этого семейства, поостережется. Но дел и без них по хозяйству было невпроворот. И понадеявшись на неликвидный русский «авось», ничего делать не стала.
Пономариха стояла, подбоченясь, посреди перекопанного огорода и быстро вспоминала способы войны, когда казна пуста. На ум ей пришло два: забить норы дохлой рыбой или повтыкать колья и надеть на них гремящие банки.
Прошла еще неделя. Односельчане стали обходить дом Пономарихи по соседней улице – вонь стояла нечеловеческая и гремела о себе на всю округу банками. А крот продолжал строить дворцы, и плевать он хотел на все эти погремушки и сонмы мух размером с маленьких орлов, раздирающих тухлую рыбу.
Рыбу сменили старые тряпки, смоченные в бензине, нашатыре, керосине, чесноке, камфаре, и кротоловки-капканы, пару раз прихватившие пальцы женщины вместо подземной дичи, но новоиспеченным домочадцам (крот привел родственников обмыть новоселье) было хоть бы хны. «Может, он не только слепой, но и безносый!» – возмущалась Елизавета, обнаруживая все новые ходы.
Пономариха пошла по соседям за дельным советом. Дошла с отчаянья даже до никчемного «Станиславского», у которого в огороде одна полынь всегда росла. И он ей присоветовал сунуть в нору шланг от газового баллона с пропаном. Накачать в норы газа, а потом кинуть туда спичку.
Елизавета засомневалась и высказала свои подозрения о безопасности сего мероприятия своей подружке – Ведунье. Как-никак два курса медучилища – образованный человек всегда лучше рассудит. Та только посмеялась и сказала, что если она хочет на своем участке устроить какую-то Хиросиму (что это такое, она не знала), то в добрый путь. Только пусть ее предупредит за день – она стекла у себя в избе скотчем заклеит, чтобы не вывалились. Пономариха поняла, что, наверное, не стоит. А то первый в мире крот в космосе получит медаль, а она – деревянный крест на кладбище.
Тем временем крот не обижался на такое явное негостеприимство и продолжал жизнедеятельность. Если днем мимо Пономарихиного огорода было нестерпимо ходить без противогаза, то ночью – еще и без валидола. Увлекшись, она снабдила каждый торчащий дрын самодельными трещотками, гуделками, шумелками. И от малейшего дуновения ветра стояла такая какофония, что она легко могла оказаться в штанах у случайного прохожего.
Посчитав свои накопления, Елизавета решила прибегнуть, как говорят специалисты, к крайним мерам – к ультразвуковому генератору «Град». Правда, на что она потом будет полгода есть, ей было пока плохо понятно, но вендетта – так вендетта. И убрав с огорода всю эту нестерпимую вонь, прикопав локально места устрашения запахом, она удалилась в райцентр.
Лиле это только и надо было. Изголодавшись по настоящим боевым действиям, она подождала, прячась под кустом сирени напротив ее дома, пока Пономариха скроется за углом, сделала небольшой подкоп под забором и пролезла в щель. Отсканировав локацию вражеских позиций, она энергично принялась за дело.
Она снимала дерн, как профессиональный экскаваторщик, работая передними лапами и пастью, словно совком. Такса впихивала морду в яму по брови и засовывала в пасть все, что вмещалось, а это сантиметров двадцать земляного края. А к тому, что не откусывалось этим способом, она применяла бультерьерский прием – вцеплялась мертвой хваткой и драла из стороны в стороны, пока земля, опутанная корнями, не отрывалась. Она находила лабиринты, по которым передвигался крот, и между «кротовинами» (кучками выброшенной на поверхность земли) снимала дерн.
Лиля работала с энтузиастом и не одна. Она привела с собой боевого товарища – Любкиного кота Кузьму Васильича.