Дверь никак не обрушивалась, и через 30 минут мы ретировались.
С соседями мы боролись всего дважды и каждый раз удачно.
А у мамы после этой разминки исчезли навсегда пяточные шпоры, которые она не могла вылечить 20 лет.
Мистика
такой, как сегодня, серый, промозглый день я опаздывала на работу в банк. На проспекте Мира коричневая, реагентная жижа под ногами, угрожала разъесть новые сапоги, а за шиворот летело нечто с неба — и я не уверена, что снег.
Скорей бы в тепло. Уткнувшись всем лицом в шарф, я на радарах шла к Банному переулку. И вдруг рука в черной варежке сунула мне подмышку листовку. «Распродажа книг. Все по 50 руб.». О! И тут всплыл давнишний план прочесть Данте «Божественную комедию». Не сказать, что я вот прям горела желанием и стоимость в 1000 рублей за новый томик в килограмм не прибавляла энтузиазма, но 50 рублей — это же совсем другое дело! За такую стоимость обои читать начнешь. В обед сгоняю. Вдруг урву раритет за полтос.
Хранилище сокровищ расположилось в четырех комнатах подвального помещения, с низкими потолками и тусклым освещением галогенных ламп. Старший кассир, охранник и она же менеджер по продажам, не отрываясь от вязания, на мой вопрос, где мне на ста метрах стеллажей найти Данте, -ответила:
— А я-то откуда знаю.
— Ну, вы как-то учитываете поступающую литературу? — я с надеждой.
— Нет, — нормалек.
— (?!)
— Ну вот те две комнаты посмотрите. Вроде бы всю зарубежку старались ставить в них.
Вроде бы… Три метра высотой по всему периметру двух двадцатиметровых комнат толкались Джек Лондон и Чарльз Диккенс, Виктор Гюго и Марк Твен, но самая грусть — книги стояли в два слоя и что скрывал второй — не узнать было никому. Я провела носом по всем передним рядам, посмотрела на часы, и казарменный рожок продудел «пора за плуг». Осталась я без великой поэзии. Но почему-то вместо того, чтобы направиться к выходу, я отшатнулась куда-то в сторону, и мой взгляд выхватил корешок «Джек Лондон. Мартен Иден.» Я, как не родную, протянула руку, зачем-то вынула книгу, и мне открылся второй слой… «Данте. Божественная комедия».
Сказать, что я охренела — ничего не сказать. Я бессмысленно крутила в руках то, что искала и психически вращала глазами.
Как!?
Выбор
Поезд. Впереди 16 часов квартирования в купе вдвоем с какой-то бабушкой. Чтобы спрятаться от носочно-чулочных разговоров, я хотела успеть притвориться мертвой на своей верхней полке, но она взяла меня в плен раньше.
— Племянница вернулась из Штатов. Куда только нашу семью не раскидало.
Черты, которые всегда расскажут больше: нос с горбинкой, кудрявые поседевшие волосы, голос и манера обольщать ласковостью любого. Еврейка.
— У нас была огромная семья. Человек 40 только в ближайшем клане. Все жили в Саратове. Но вот двоюродный дядя исхитрился-таки и уехал в Штаты. Лет десять мы о нем ничего не слышали. А потом пришло письмо, что стал он миллионером, но по-прежнему одинок и скоро помрет. И если какая-нибудь из родственниц приедет к нему компаньонкой, то он перепишет на нее все свое состояние… Посмертно конечно, — она так хитро улыбнулась.
Я перестала лезть на верхнюю полку.
— А в чем подвох? Бабки?!
Это становилось интересно.
— А приехать она и жить должна одна, без близких. А в то время все совершеннолетние наши женщины были замужем и почти все с детьми.
— И он так и никого не дождался?
— Нет, почему же. Приехала София. Она договорилась с мужем и пообещала сыну, что как-нибудь выкрутиться и найдет способ общаться. Переубедит в глупости ограничений дядю или тайно будет ездить к ним. Но жизнь распорядилась иначе. Дядя не только не давал ей продыху, он установил за ней слежку и никак не хотел умирать. Три года они ждали от нее вестей. А потом решили, что она окончательно их бросила. И чтобы им ничего не напоминало о ее существовании, переехали в Латвию. Когда дядя стал совсем плох, она вырвалась из-под его тотальной слежки. Нашла их. Валялась в ногах, чтоб простили, — но зачем такая мать и жена? Она вернулась в Штаты и больше их не видела. Дядя умер на 10 лет позже обещанного. Но у Софии хотя бы остались деньги, а вот Леониду и Розе повезло меньше.