Всю дорогу рядышком квохтала невидимая старушка, неся стандартную пургу: «Ох, да что же это!.. Оль, ты чего удумала? Да она помират никак!
Бледная совсем! От тут ступенечка ишшо, осторожно!» Потому, наверное, бесконечные бабки Сабитову на ум и пришли — хотя эта бабка была никак не слабосильной, коли умудрялась болботать, таща на себе с полцентнера.
Сам Сабитов смог заговорить, лишь когда по команде «Скидай, скидай сюда, сынок, от на лавочку тута» сгрузил совсем обмякшую продавщицу на затянутый коричневым дерматином топчанчик. Убедившись, что сидячее положение, в которое та тяжко перевалилась, стабильно, Сабитов заговорил, разгибаясь медленно, чтобы не стронуть ломы, будто застрявшие вдоль хребта и костей ног и плеч:
— Тут либо предынсульт… Либо, судя по запаху ацетона… Диабетический приступ. Она прямо за прилавком вырубилась… И воду перед этим хлестала как заведенная…
— Да, похоже на диабет, — подтвердил женский голос, но не старческий, а молодой и приятный, пусть и слегка запыхавшийся. — Тома, каталку сюда, срочно, подозрение на прекому, диабетическую!
В том конце коридора брякнуло, и загудели, приближаясь, колесики под нагрузкой. Сабитов туда не смотрел. И на бабушку, суетившуюся рядом, не смотрел, хотя она смело сочетала опять же стереотипную старушечью внешность с модерновым шмотьем: вместо ситцевого халата или ветхого шушуна на ней были трикотажные штаны с лампасом и футболка с олимпийским мишкой, а венчала великолепие фуражечка с розоватым целлулоидным козырьком.
Сабитов смотрел на медсестру, которая, получается, и тащила продавщицу под левую руку.
Медсестра была статной и пригожей: не юркая красоточка в подрезанном халатике и не мрачная княжна в самом соку, а очень спокойная женщина слегка за тридцать с формами как у манекена масспошива, одежда с которого вечно не находит покупателя, потому что среднестатистических размеров не бывает: у красоток ноги длинней, а талия тоньше, у остальных бока растут быстрее бюста.
У этой медсестры размеры были такими — среднестатистическими, а можно сказать, и эталонными. Лицо у нее тоже можно было назвать что так, что эдак: человечество выиграло бы в любом случае. Черты правильные, глаза внимательные и удивительно лучистые. Особенно Сабитову понравилось, что медсестра обошлась без косметики и даже парикмахерских ухищрений: темно-русые волосы были собраны в строгий пучок. И никаких украшений — ни сережек, ни обручального кольца.
А тебе-то какая радость и печаль до всего этого, спросил он себя, опомнившись, и коротко кивнул, потому что медсестра одновременно закончила пристраивать продавщицу на каталку и говорить:
— На учете Ольга точно не стояла, ни у нас, ни в районе, мы бы знали.
Спасибо, товарищ капитан. Спасли вы ее, похоже.
Надо было, наверное, что-то ответить сдержанно, но мужественно. Но слова в голову не шли. Сабитов хотя бы удержал себя от повторного кивка, как последние минуты удерживал в себе тряску: ноги уже не орали от боли, а расслабленно вибрировали, и сладко-тошнотная вибрация норовила разойтись по всему организму.
Медсестра улыбнулась и вместе с Тамарой, тоже дамой видной, но относящейся к следующей возрастной категории, проворно увезла каталку, видимо, к процедурной, дверь в которую захлопнули, да она снова отошла, так что было видно, как Тома и эталонная медсестра хлопочут вокруг каталки.
Ходила и даже хлопотала сестра тоже вполне эталонно. Смотреть на нее было приятно.
Сабитов сел на топчан и стал смотреть.
Рядом немедленно примостилась олимпийская бабка с пылким рассказом про то, что люди смертны, особенно коли не соблюдают диеты и не проверяются у хороших врачей, не обязательно светил, иные сестры получше профессоров будут, от как Валечка, которая после работы меня обсмотрела и проводить вызвалася.
Валечка, значит, подумал Сабитов, принимая крайне утомленный вид. От бабкиного потока красноречия это его не спасло, конечно, ну да свою назойливость она уже отработала именем — а могла отработать и ценными данными.
Какие данные, капитан Сабитов, одернул он себя. Ты здесь по важнейшему делу, государственной важности. Совсем не повод распускать хвост и пялиться на посторонних дамочек.
А он и не пялился. Он просто отдыхал. Имел право. Он тетеньку спас, Валечка так и сказала. Теперь вот посидит немножко, а там увидим, что будет. В крайнем случае просто выгонят из госпиталя.