Мама успела метнуться на кухню и поставить греться ужин, заодно спросив капитана:
— Азат Завдатович, может, будете котлету все-таки? Вкусная.
— Не сомневаюсь, да и запахи подтверждают, но нет, спасибо, — твердо сказал капитан. — А вот от чая еще не откажусь.
«Еще бы, от дефицитного-то», еще злобнее подумал Серега, выхватывая из пачки вафлю: оказывается, были на столе не только мерзотные лимонные, но и шоколадные. Пачка предательски зашуршала, мама немедленно набежала, хлопнула по руке и велела:
— Сперва руки мыть, потом молоко и горячее.
И унеслась на кухню, где масло уже постреливало.
«Чо как с маленьким-то, блин», подумал Серега и покосился на капитана.
Тот глянул вроде сочувственно, но без улыбочек, подмигиваний и прочих кривляний. Серега убрел мыть руки, заодно, глянув в зеркало, поспешно вымыл лицо и даже шею — ну и оценил, конечно, выдержку мамы, которая, не будь в доме постороннего, немедленно усадила бы любимое чадо в таз с мыльной водой. Прямо в одежде.
Вернувшись за стол, Серега уткнулся в кружку с молоком, а потом, растопырив локти, принялся мести с поднесенной мамой тарелки. Он специально набивал рот потуже, чтобы, если Завдатый Азат начнет приставать с шутками и расспросами, ответом нечаянно угваздать ему весь мундир картошкой с котлетой. Мама, конечно, не простит, но Серега сегодня устал искать прощения, понимания и сочувствия.
Однако капитан не лез с шутками и расспросами ни к Сереге, ни к его матери. Разок только, благоразумно дождавшись, пока Серега сглотнет, уточнил у него про лесные ресурсы, но, убедившись, что тот не расположен сдавать грибные, рыбные и купальные места, снова принялся внимательно слушать Валентину, прихлебывая пустой чаек. А Валентина рассказывала все подряд: про госпиталь, про продавщицу Ольгу, рвавшуюся снять кассу, и про похожее на средневековый обряд еженедельное подключение аппаратуры в давно не используемой лаборатории. Рассказывала она очень складно и смешно и выглядела совсем не уставшей после смены, а свежей, сияющей и очень красивой. Серега аж залюбовался незаметно для себя.
Капитан, видимо, тоже. Лицо у него осталось строгим и неулыбчивым, но он откинул голову и чуть обмяк на стуле. Валентина это заметила, слегка смутилась — и капитан сразу засобирался. Валентина поуговаривала посидеть еще немножко, Серега не разобрал, искренне или из вежливости, но капитан отбоярился усталостью, ранним подъемом и тем, что тяжеловато ему преодолевать большие расстояния так близко к рельефу местности. Шутит, понял Серега, решив как-нибудь спросить у капитана про огибание рельефа — и тут же одернув себя: «Какое еще как-нибудь? Зашел раза — и хватит с него».
Уже встав и покончив с довольно элегантным выражением благодарности, Сабитов внимательно посмотрел на Серегу и сказал:
— Кстати. Чуть не забыл.
Он полез за пазуху, замер на секунду, будто уснул, но все-таки ловко вытащил и вручил Сереге что-то вроде толстой ярко-красной палочки.
Серега неуверенно принял и всмотрелся. Это был офигенный ножик, новехонький, толстенький, с белым крестиком на алой щечке и десятком, кажется, лезвий, ни одно из которых, похоже, ни разу не раскрывалось.
Хвастается, что ли, старательно подумал Серега, сердце которого остановилось, упало в коленки, там стукнуло, заставив содрогнуться все вокруг, прыгнуло на законное место и затарахтело как мотоцикл. Это не мог быть подарок. Такие сокровища не дарят, тем более чужому пацану, которого видят впервые в жизни.
— Бери-бери, твое теперь, — сказал капитан. — Насовсем.
— Да куда же, дорогущее же! — запричитала мама.
— Ну прямо уж. Да и какая разница.
— Как уж какая. Полезная вещь, и красивая какая. Неужто вам самому не нужна?
— Я же не себе покупал, а в подарок. Оказалось, что не нужно уже. А тебе ведь нужно?
Серега постарался равнодушно пожать плечами, но взглянул на мать так, что она сразу перестала причитать, прихватила его за плечи, погладила лохмы и негромко попросила:
— Ну ты хоть скажи что-нибудь.
Серега правда хотел сказать, «Спасибо» или «Ух ты, класс», но губы у него поехали вбок, а в переносице неожиданно вспыхнул жаркий шар. Он торопливо опустил голову и оскалил зубы, чтобы не разреветься.
— Да зачем говорить, и так все понятно, — заметил капитан. — Давай, Сергей, пользуйся. Как говорится, без нужды не вынимай, без славы не вкладывай.