Ольга, спешно щелкнув счетами, назвала какую-то мизерную сумму, отмерила сдачу до копейки и принялась извиняться теперь уже за отсутствие молочки:
— Давешняя подкисла, свет вырубали, что ли, опять. Прибежала сейчас — батюшки, разит, как с помойки. Весь холодильник выкинуть пришлось, еще и хлоркой мыла. А свежее с утра, видать, привезли — а меня нету.
Она погрустнела и пожаловалась:
— Перестраховщики они в госпитале, конечно. У меня такая ерунда давно, особенно если жара или душно. Всю жизнь безо всяких врачей обходилась — подурнеет, конфетку или печеньку съем, и нормально. А они целое дело устроили, на учет поставили, колоться еще надо.
— Ольга, это обязательно, — сказал Сабитов. — Люди с диабетом только так и живут. А если не так — умирают.
— Ой, да ладно.
Она даже засмеялась, отмахиваясь, поэтому Сабитов счел нужным сгустить краски:
— И ладно если умирают. А могут в кому впасть и лежать, как селедка, год, и два, и десять. Или ноги отрежут. У меня знакомый так пропал. Так что радуйтесь, что врачи вовремя вас подцепили, и слушайтесь их.
Ольга с явным трудом проглотила рвущееся возражение, поводила ладонями по прилавку и сообщила сдержанно, но упрямо:
— Врачам в руки попал, так уже не выскочишь, это точно. Хотя толку-то с такой госпитализации. Ночью все спят, а утром им тем более не до меня было.
Такой шухер начался, все на ушах, больных везут, медсестры шуршат, переполох и чертовщина. Насилу выбралась.
Сабитов насторожился.
— Каких больных?
— Да с фермы как раз, — пояснила Ольга и как будто обрадовалась: — А!
Может, с утра завоза вообще не было, раз у них там инфекция.
— Да уж. И лучше бы продукцию с такой фермы населению не поставлять, — задумчиво сказал Сабитов, попрощался, напоследок еще раз наказав Ольге следить за самочувствием и слушаться врачей, и направился в госпиталь.
Отзвуки суматохи слышались со двора: двери госпиталя по случаю жары были распахнуты и зафиксированы бетонными обломками то ли бордюра, то ли разбитого вазона. Ладно хоть не гипсом с переломанной ноги, подумал Сабитов и еле успел посторониться: из дверей выскочил стремительный мужик с закрытым лицом. Он ссыпался по ступенькам и понесся через двор к воротам, на ходу стянув белую шапочку и сдирая с лица марлевую повязку. Лицо было щетинистым, голова лохматой и нечесаной, а сам мужик был не врачом и вообще не медиком, а бичеватым кладовщиком, страстно желающим подняться в небо.
Его, выходит, обуревали самые разнообразные желания.
Сабитов задумчиво смотрел Гордому вслед, пока тот не скрылся из виду, сделал шаг к дверям и снова отшатнулся. Теперь на порог выскочила Валентина, зачем-то комкая в руках белый халат — явно не свой. Свой-то был на Валентине и очень, надо сказать, ей шел.
Она обвела округу пылающим взором, равно возмущенным и озадаченным, увидела Сабитова, сказала: «Ой» — и расплылась в улыбке. Заморгав, Валентина шагнула к капитану, слегка запнулась от усталости, помноженной на неожиданность, и без малого повалилась Сабитову в объятья. Без малого — потому что капитан отступил. Совершенно автоматически, как при любых попытках любого собеседника или встречного-поперечного сократить дистанцию.
Шаг был едва заметным, но Валентина, конечно, заметила. Его хватило Валентине и для того, чтобы не падать на грудь малознакомому мужчине, и для того, чтобы прийти в себя, и для того, чтобы смертельно оскорбиться.
— Прошу прощения, — холодно сказала она и принялась аккуратно складывать халат, будто исключительно на это ее порыв и был направлен.
Халат, сброшенный странным беглецом, которого Валентина даже не успела рассмотреть, совершенно в этом не нуждался: ему только кипячение и светило. А Валентине не светило ничего. Это понимание слегка опечалило, зато сделало все привычно четким и предсказуемым.
Сабитов тут же спохватился, шагнул вперед, даже повел руками вопреки привычке держать их по швам — на случай, если Валентина все-таки надумает, как вчера, коснуться его костяшек кончиками пальцев, — и деловито спросил:
— Совсем аврал у вас?
Валентина неопределенно пожала плечами и, отступив, крепко обняла себя за локти — вроде как для того, чтобы халат не мешался. На халат она и смотрела — только на него, а не на капитана.
— Ольга, ну, продавщица та, рассказала, что тут прямо вспышка болезни какая-то, — не сдавался Сабитов. — Что-то серьезное?
Валентина, помедлив, сухо сообщила:
— У меня, товарищ капитан, нет полномочий посвящать…
Пауза получилась вполне выразительной.