Он пробежал, ловя равновесие, несколько метров и все равно упал, но сравнительно мягко — потому что на малой скорости и потому что локтями в тряпку. Ту самую, на которой он утром выволок из куста Рекса.
Тряпка была покрыта и пропитана наплывами грязи и мелкого сора, которые собирала годами, и выглядела соответствующе — да и пахла тоже.
Серега брезгливо отшатнулся, подумал и кончиками пальцев расправил ее.
Это оказалась мужская куртка на молнии, неопределенного цвета — но, видимо, темного. Крови с Рекса на нее почти не натекло, да и та опала мелкими шматками, когда Серега поднял куртку, и корка мусора съехала с нее, как песок со склона.
Покрой у куртки, кстати, был вполне фирмовым, нашивки заграничными, и даже пластмассовые молнии до сих пор работали. Странно, что кто-то выкинул в лесной овраг такую четкую вещь.
А может, никто и не выкидывал, понял вдруг Серега. Может, пилот этого самолета спрятал улику, чтобы сразу не разоблачили, как по коричневой пуговке из старой песни. Это же давно было, тогда в джинсах и забугорных шмотках мало кто ходил. Вот шпион ее и заныкал.
А может, не только ее.
И Серега принялся исследовать лаз в кустах.
Серега немного исцарапался, сильно испачкался и расчесался за шиворотом, куда насыпалась горсть какой-то щекочущей гадости. Зато он нашел клад. Самый настоящий, хоть и потерпевший — очевидно, кораблекрушение.
Клад представлял собой раздавленный сундучок. До крушения он был размером с дипломат вроде того, с какими ходили в школу старшеклассники, только раза в два потолще. Теперь его размеры приходилось восстанавливать по расплющенным элементам, подобно тому как академик Герасимов восстанавливал по кусочкам черепов облик царей и прочих неандертальцев для учебника истории пятого класса.
Сундучок пострадал гораздо сильнее царского черепа: его как будто потоптал раздраженный мамонт, отбросив в итоге к склону оврага, где останки засыпала палая листва, то и дело поливаемая глинистой водой. Стенки сундучка были из чего-то вроде толстого картона, обтянутого черной пленкой. Теперь картон покорежился и расслоился, слои загнулись, слиплись и истлели, так что в руках у Сереги распадались на куски вместе с пленкой. Замочки и металлические скобки превратились в ржавые окатыши.
Содержимое сундука сохранилось немногим лучше. Это не удивляло: бо́льшая часть содержимого была изготовлена из тоненького стекла. Теперь это стекло несколькими горками когда-то прозрачных, а теперь загаженных скорлупок и осколков пересыпалось, шепча, по складкам. Впрочем, кое-что уцелело: какие-то тяжелые прямоугольные пластины и коробочки, пластиковые штативы и моток проводков.
Проводки, скорее всего, были от рации, хотя самой рации ни в сундучке, ни за кустом не было. Серега, во всяком случае, ничего похожего там не нашарил, только зря расцарапал макушку. Он плюнул на дальнейшие поиски — натурально, потому что рот забил мелкий лиственный сор, — и потащил сундучок в кабину, поближе к Рексу.
— Вот ты где! — рявкнула Антоновна. — Шлындрит опять поди где замест порядочных дел! Еще и в исподнем!
Она ковыляла навстречу Райке мимо школьной калитки, так что никакой возможности юркнуть туда уже не было.
Трикотажный костюм, который Райка носила дома, был тонким и местами аккуратно заплатанным, но никак не исподним. Однако затевать полемику на этот счет сейчас было опасно.
Райка перешла на шаг, успокаивая дыхание, чтобы баба не завелась еще и насчет бега, который девкам-то для организма смертельно опасный, не говоря что неприличный.
— Баб, Людмила Юрьевна велела справочник из библиотеки принести, — деловито сказала она и для убедительности добавила: — Срочно.
Не сработало.
— Потом принесешь, — отрезала Антоновна. — Ишь, моду взяли детишков гонять чуть свет. Восьми ишшо нет, а их без книжки тоска берет, эксплотаторы недоделаны. А девка по поселку как чучундра бегат, еще и не жрамши. Живо домой!
— Баба, ну я на пять минут, это важно очень!
— Важно, так сама принесет, — сообщила Антоновна, крепко ухватив Райку за руку. — Нет такой книги, которая в восемь важная, а в девять уже нет.
Подождет твоя Юрьевна.
— Ладно, — буркнула Райка и рванула вперед.
Антоновна, которой пришлось резко ускориться, чтобы не выпустить руку, возмутилась:
— Куда вчесала-то?
— Есть хочу, — мрачно бросила Райка. — Давай скорее.
— Охти господи, — только и сказала Антоновна и прибавила ходу.