Самая крупная коробка походила на школьный пенал из бледно-голубой пластмассы. Только, в отличие от пенала, она не открывалась ни сверху, ни сбоку, хотя явно была составной. Видимо, из-за вмятины на корпусе. Серега не то чтобы надеялся, что внутри таится настоящее сокровище — сокровища в таких хлипких коробках не хранят, да и весить они должны побольше, — но возился с ней из упрямого любопытства: не бросать же, коли начал. В крайнем случае о порог расколочу и гляну, подумал он мрачно и с силой ковырнул еле заметную щель лезвием ножика.
Лезвие вдруг вошло в щель до середины. Часть корпуса мягко отъехала, открыв белое нутро с узкими гнездами. Из крайнего гнезда, сверкнув на солнце красной искоркой, выскользнула пробирка размером с пипетку. Серега попытался ее подхватить, но так неловко, что, наоборот, стукнул по ней сверху, как по баскетбольному мячу.
Пробирка ударилась в пол у самого носа Рекса и разлетелась мелкими брызгами. От пола пошла невыносимая и неописуемая вонь.
— Рекс, ты не порезался? — всполошился Серега, ухватил пса за нос, все такой же сухой и горячий, с намерением ощупать и тут же отдернул пальцы.
Рекс взвизгнул и щелкнул зубами.
Серега не успел ни испугаться, ни обрадоваться. В горле у Рекса клокотнуло, и он, сморщив нос, рыскнул мордой чуть вперед и снова щелкнул зубами — звучно, как волк из сказки. Клык скрежетнул по металлу рядом с вонючей лужицей из пробирки.
— Рекс, ты что?! — сказал потрясенный Серега.
Рекс пискнул и, не открывая глаз, повел вываленным языком раз, другой и третий — как будто замедленно передразнивая обычный свой ритуал извинения за то, что по ходу игры прикусил братана сильнее, чем собирался. Только теперь он лизал не руку или щеку Сереги, а грязный пол. Проворно собирая с него багровую жидкость из шпионской пробирки.
— Стой! — испуганно крикнул Серега. — Ты что творишь, харэ!
Он хотел было ухватить язык Рекса двумя пальцами, чтобы стряхнуть с него стеклянное крошево, но снова еле успел отдернуть руку от клацнувших зубов.
Рекс клокотнул горлом еще раз и чуть отодвинул голову от лужицы.
Впрочем, лужицы уже не было — был почти насухо вылизанный пятачок бугристого металла с осколками по краям. Даже омерзительный запах почти не ощущался.
Может, не порезался, у него же язык чуткий, он из кружки с ломтиком лимона и куском сахара рафинад вынул, сожрал и сбежал, я даже рявкнуть не успел, неуверенно подумал Серега, и тут же его накрыла волна ужаса.
— А что ты слизал-то? — спросил он шепотом, потому что голос исчез. — Ну-ка выплюнь!
И Рекс, который плеваться не умел в принципе, судорожно глотнул.
— Блин, — пробормотал Серега и схватил коробку, чтобы рассмотреть.
Раз сдвинувшись, крышка ездила туда-сюда легко и плавно, как хорошая моделька гоночной машины. Внутри было десять гнезд, в каждом из них лежала тоненькая пробирка, прижатая полукруглой плоской скобкой. Крайнюю скобку Серега нечаянно сорвал кончиком ножа, почему пробирка и вылетела.
Остальные скобки были на месте, но пробиркам это не помогло: удар, оставивший вмятину на корпусе, расколотил почти все содержимое, кроме двух пробирок. Одну из них случайно добил Серега, другая была заполнена бурой жидкостью лишь наполовину. Остальные оказались пустыми, а их гнезда были будто подкрашены бурыми потеками, местами превратившимися в кирпичную пыль.
«Хэ», сказал Рекс. «Хэ».
Он сипло и очень медленно вздохнул и обмяк.
— Рекс, — позвал Серега, и голос его сорвался. — Рекс! Раз! Два!
Он досчитал до ста, отшвырнул коробку с пробирками, еще раз досчитал до ста, пнул проклятый сундучок, сел рядом с псом и заревел, уткнувшись лбом в его все еще горячий бок.
Рекс не отреагировал. Он больше не смеялся, не дергался и не щелкал зубами. Серегин пес растекся по полу кабины, как куча шерстяного мусора.
Совершенно неживая.
Пластмассовый индеец, застрявший в щели под выгоревшим основанием приборной панели, холодно и строго смотрел в чистое голубое небо.
— А где мальчики? — грозно спросила Людмила Юрьевна.
Девочки, переглянувшись, пожали плечами.
— Понятия не имеем, — сказала Морозова. — Они нам не докладывают.
— Прекрасно, — протянула Людмила Юрьевна, осматривая школьный двор и окрестности.
Кроме нее и старшеклассниц, никого здесь не было. Начальную школу Людмила Юрьевна и не ждала, потому что распустила несчастных второклашек до выходных на домашнюю практику, в рамках которой беспощадно задала прочитать сборники рассказов Толстого и Чехова, выкопанные Ереминой в товарных количествах из курганов, сброшенных на школу шефами. Но факт отсутствия самой Ереминой немного обескураживал. А факт отсутствия парней во главе с Прокоповым приводил в бешенство, которое Людмила Юрьевна гнала от себя очень долго. Слишком долго, похоже.