Сама она есть не стала, чтобы не вырубиться тут же, за столом. Да и дети мели так, что добавки еле хватило — правда, Райке пришлось пригрозить внутривенным питанием, стеснительностью она пошла явно не в бабку.
Хорошая девочка, подумала Валентина удовлетворенно, и хорошо, что Сережа с ней играть наконец начал. Плохо, что в лесу, ну да Раечка его, быть может, отвадит от чащоб и перетащит в более приспособленное для детских забав место. Девочки все-таки создания благоразумные. Ну, иногда, поправилась Валентина, вспомнив себя в молодости, свои представления о благоразумии и места, в которые они приводили, — и пошла во двор досматривать Рекса как следует.
Рекс, сожравший миску каши на бульоне из куриных голов, встретил Валентину с настороженным восторгом и принялся немедленно вымогать добавку. Он не слишком расстроился, не получив ее, зато, убедившись в черных намерениях Валентины, попытался удрать в конуру или хотя бы лечь. Ледяной тон быстро привел Рекса в режим унылого послушания, а когда из дома выскочили Райка и не дожевавший еще Серега, пес слегка повеселел.
— Кровь, говоришь, обильно текла? — уточнила Валентина, вороша шерсть.
Серега попробовал ответить, но не смог, поэтому закивал, выпучив глаза и изо всех сил работая челюстями.
— Да, еле остановили, особенно здесь и вот здесь, — подтвердила Райка, показывая.
Валентина присмотрелась и хмыкнула.
— Правильно все-таки говорят: заживает как на собаке. На другом ком-то показали, я бы на рупь-двадцать смело поспорила, что укусам неделя где-то.
— Спорим! — радостно предложил дожевавший наконец Серега.
Валентина, подумав, решительно сказала:
— Вот что, сынок. Рекса надо в район везти.
— Зачем? — нервно спросил Серега.
— Ты сразу-то не ощетинивайся. Я не ветеринар, могу что-то пропустить, а ветклиника только там. От бешенства мы его прививали, конечно, но все равно нужен карантин.
— Какой еще карантин? — возмутился Серега.
Райка тихо уточнила:
— Надолго?
Валентина, поколебавшись, призналась:
— Дней на десять.
— Э, ты чо! — заорал Серега. — Какие десять? Он выздоровел давно, у него классно все, смотри, какой веселый!
Он схватил Рекса за уши, растягивая пасть в улыбке. Рекс с усилием моргнул, подумал и принялся вырываться.
— Не мучай пса, — велела Валентина. — И не устраивай трагедии. Там не тюрьма же, а дворик, как здесь, есть-пить будет, просто один и под наблюдением.
Райка посмотрела на нее с сомнением. Валентина встречным взглядом попросила сомнения наружу не выпускать. Она сама не слишком верила, что ветклиника будет возиться с отдельно взятым беспородным псом из далекого поселка, но правила ведь пишутся не для того, чтобы было приятно и комфортно.
— Я не отдам, — сказал Серега, ухватив Рекса за шею — это пес терпеть привык давно. — Это мой пес, ему там плохо будет, он помрет с тоски.
— Глупостей не говори, — отрезала Валентина. — Ничего ему не будет, потоскует недельку и вернется, зато гарантированно здоровый. А здесь… Ты хоть знаешь, что такое бешенство? От него в муках умирают, ни есть, ни пить, ни дышать невозможно. И звери, и люди. И оно заразное, с кровью передается, со слюной. Ты и так уже все границы разумного в части санитарии перешел — при моем попустительстве. Хочешь, чтобы весь поселок из-за тебя вымер?
Из глаз Сереги потекли слезы. Он спросил:
— А если у него уже бешенство, его там вылечат?
Валентина, поколебавшись, решила не врать:
— Нет. Это просто карантин, говорю же, чтобы других не заразил.
Серега, всхлипнув, беспощадно уточнил:
— То есть ты хочешь его просто увезти, чтобы он, если больной, там сдох, а не здесь?
Валентина откинулась, как от удара, помолчала и сухо сказала:
— Считай так, если хочешь.
Серега завыл. Рекс, вырвавшись, неловко пересел носом к нему и полез утешать.
— О чем я и говорю, — констатировала Валентина.
Серега вскочил, отпихнул Рекса и провыл:
— Уйди, козел. Мы тебя сейчас подыхать увезем.
— О господи, — сказала Валентина, сама готовая зарыдать, и беспомощно посмотрела на Райку.
Райка негромко сказала:
— Карантин же и здесь устроить можно.
Ну просили ведь тебя, измученно подумала Валентина и тут же вспомнила, что вообще-то не просили. Она вздохнула, собираясь поставить на место неразумных детишек с их опасным прекраснодушием, и неожиданно для себя выговорила: