— Хорошо, попробуем обойтись своими силами, без района и ветеринаров.
Серега тут же вцепился в загривок недовольно вякнувшему Рексу и прижал пса к себе.
— Но ты должен железно слушаться, — добавила Валентина. — Железно, понял? Это не шутки, а вопрос жизни и смерти.
— Я буду, — глухо сказал Серега, прокашлялся и добавил: — Мам, правда-правда. Честное пионерское.
Валентина выждала паузу — не эффекта ради, а потому что уже вырубалась хоть стоя, хоть на ходу, — кивнула и приказала, уходя в дом:
— Далеко не отпускай его, сейчас держать будешь.
Она вынесла из дома санитарную сумку, взяла у возмущенного Рекса кровь на анализ и сказала, закупоривая пробирку:
— В курятник его заведи, запри и не выпускай, пока результат готов не будет.
Серега, отвлекавший Рекса от погружения в обиду, кивнул. Валентина на всякий случай добавила:
— Дверь на замок, ключ мне принеси и не вздумай подходить даже, пока я не разрешу.
Серега с Райкой, на ходу извиняясь перед Рексом, отконвоировали пса к затянутой рабицей отгородке на задах двора. Отгородка под дырявым шиферно-рубероидным навесом называлась курятником, хотя эпизод с разведением кур относился к незапамятным временам и был краткосрочным, нелепым и ожидаемо бессмысленным.
Последние годы в отгородке хранился хлам, который почему-то жалко было выкинуть: трехколесный велосипед, обрезки шлангов, дырявая бочка и старая обувь. Туда же Серега сховал волшебный сундучок из оврага.
— Это не тюрьма, а пещера Али-Бабы, понял? — убеждал он Рекса. — А ты, короче, джинн-охранник.
На Рекса доводы особого впечатления не произвели. Он громко страдал, вырывался и разнообразно демонстрировал глубочайшее поражение предательством так называемого братана. Когда Серега защелкнул замок на хлипкой двери и принялся, вдавившись коленями в квадраты рабицы, шептать Рексу, что второй-то ключ вот он, пес, ссутулившись, поморгал влажными глазами, повернулся к Сереге почти неподвижным хвостом и, потоптавшись, очень медленно и с явным омерзением улегся в бледную замусоренную траву.
Райка, сочувственно топтавшаяся рядом, шепнула:
— Прячься!
Серега вместо того чтобы послушаться, естественно, сразу попробовал приподняться и, может, даже застыть подобно суслику, видному всей округе и особенно — грозно надвигавшейся Людмиле Юрьевне. Райка надавила ему на макушку, быстро объяснила, что происходит, и рванула к калитке.
Людмила Юрьевна бурлила возмущением. Она еще не решила, взывать ли к родителям юных негодяев — тем более что родители Прокопова опять пропадали в загадочной командировке, а тревожить его заполошную бабушку было себе дороже. Но призвать к порядку хотя бы младших прогульщиков она вознамерилась твердо — потому хищно обрадовалась, увидев, что навстречу ей от калитки торопливо идет Еремина.
— Так-так, — сказала она зловеще. — На ловца, как говорится, и зверь бежит. И где же ты шляешься, скажи-ка на милость, Еремина?
Через минуту она пожалела, что вообще отправилась в карательную экспедицию, через три бросила попытки ввернуть хотя бы слово в бешеный поток красноречия обычно молчаливой Ереминой, а через семь обнаружила себя у школьной теплицы, удерживающей сразу четыре конца веревочек, которые замысловатой паутиной фиксировали все наличные ростки и саженцы трех грядок сразу. Еремина же, накидывавшая петли и узелки на самые неожиданные распялки, продолжала тараторить, как авиационный пулемет, про необходимость подходить к обустройству школьного хозяйства в соответствии с судьбоносными решениями XXVII съезда КПСС, про передовую технологию, увиденную в телепередаче «Наш сад», про Викулова, который, оказывается, был чудовищно занят подготовкой рассады той же технологии в рамках школьного эксперимента, но именно сейчас помогает маме-медику бороться с жуткой эпидемией.
— Еремина, — сказала Людмила Юрьевна, опомнившись наконец. — Ты что несешь? Какая эпидемия, как помогает бороться?
— Марлю гладит, — сообщила Еремина, лупая честными глазами. — Термическая обработка относится к самым простым и эффективным в санитарном деле.
— Боже, — сказала Людмила Юрьевна, нетерпеливо встряхнув руками. — Избавь меня от этого, умоляю. Мне девочек забирать пора.
— Да, конечно, — прощебетала Еремина, перехватывая веревочки и тут же сплетая их в подобие чайной розы. — Людмила Юрьевна, а можно я по всему участку такую подвязку сделаю?
— Чтобы все лбы порасшибали? Не вздумай. Ты с библиотекой закончила?