— По авторам, тематике или жанрам? — деловито уточнила вдруг Райка.
Людмила Юрьевна явно хотела ответить неласково, но почему-то сдержалась:
— На твое усмотрение. Хоть по цвету корешков.
Старшеклассники заржали и принялись предлагать более интересные варианты. Райка молча кивнула и покосилась на Серегу. Тот был явно недоволен распределением, но протестовать не решился. Райка нахмурилась, чтобы сдержать улыбку.
— Мальчики из одиннадцатого… — начала Людмила Юрьевна и замолчала, чтобы переждать взрыв восторга: старшеклассники радовались тому, что они всё еще мальчики, но куда сильнее — тому, что из девятого класса перешли сразу в одиннадцатый. За неделю этот извив школьной реформы, дотянувшейся до области, успел позабыться, а теперь наполнил сердца везунчиков новым ликованием.
Особенно буйным был, как всегда, Андрюха, чувствовавший себя вольготно, поскольку последний год вместе с корефанами и Миланой проучился в Первомайском, соседнем райцентре: михайловская школа была неполной средней и выпускные классы не готовила.
— Успокоились? — осведомилась Людмила Юрьевна, когда буря подыссякла. — Надеюсь, не меньший энтузиазм проявите в столярном деле.
Видите рейки?
— Где?! — спросил Андрюха, приставив ладонь ко лбу козырьком. — Ой, не вижу. Рейки — это же про пиратов что-то? Реи, мачты, это самое…
— Такелаж, — подсказал ему корефан Димон, не отрываясь от коробочки с «Игрой 15».
— Рангоут, — сказала Людмила Юрьевна. — Это деревянные части, а такелаж — веревочные снасти, как у Ереминой вон.
Райка поспешно спрятала за спину вывязываемую по пятому разу куклу.
Людмила Юрьевна продолжила, не позволяя вверенным ей учащимся отвлечься:
— Прокопов, не боишься, что к вечеру вся твоя моднявая одежка в такелаж превратится? Тут трудовой лагерь все-таки, а ты вырядился как на дискотеку.
До девятого класса Андрюха изводил учителей возмутительно неформальными прическами с дурацкими названиями типа «брейк» или «финский мальчик». Особенно страдала завуч Нонна Мефодьевна, известная в лучшем случае как Медведевна — эта партийная кличка была самой мягкой из множества. В девятом эстафету мучений приняла завуч первомайской школы.
Размахнуться пошире Андрюхе мешала обязательная школьная форма. Летом это ограничение отпало, так что в лагерь Андрюха заявился в итальянских джинсах «Супер-Райфл» и безусловно импортной футболке с импортной же надписью.
— Джинсы, Людмила Юрьевна, это рабочая одежда американских ковбоев и вообще пролетариата, про это в журнале «Ровесник» писали, — объяснил Андрюха.
Корефан Саня продекламировал:
— Не носите джинсы «Левис», в них…
Он осекся, поймав предостерегающий знак Димона, зыркнул на Ромашку и заржал без особого смущения. Та, сделав вид, что не услышала, сказала Андрюхе:
— Вот излячкаешь или порвешь, родители устроят тебе диктатуру пролетариата.
— Ага. Они мне еще привезут. Я и для вас могу попросить, Людмила Юрьевна, со скидочкой, за сто двадцать всего. Вам пойдет, у вас фигура четкая.
Попросить? — нахально осведомился Андрюха.
Парни несмело заржали, девочки слились в осуждающем перешептывании.
Людмила Юрьевна, смерив Андрюху уничтожающим взором, сказала:
— Девочки, мы на уборку центрального сквера. Прокопов, ты здесь за старшего. Обед в двенадцать тридцать. Чтобы как минимум одну теплицу к этому времени обновили. Идемте, девочки.
Антоновна проводила нестройный девичий рядок суровым взглядом и понесла этот взгляд вдоль забора школы. Убедившись, что Райка мелькает в открытом окне библиотеки со стопками книг, Антоновна явно успокоилась, вернулась на большую дорогу и немедленно напала на бредущего мимо кладовщика Гордого. Тот, как всегда, был небрит, нестрижен и немыт, к тому же облачен в дедовское засаленное обмундирование не по погоде: пиджак на фланелевую рубашку, обвисшие штаны и внезапные грязные полукеды, отчего выглядел гораздо старше пятидесяти, вписанных в трудовую книжку.
— Душегуб ты как есть, сахар жалешь, ягоду жалешь, бурда у тебя кислая, мало не отрава! — заголосила Антоновна без артподготовки, подступая к Гордому вплотную и потрясая банкой в авоське.
Гордый молча вытерпел словесный шторм, неопределенным кивком встретил требование дать скидку постоянной клиентке на следующую банку с бражкой, а сверх того еще немножко сусла для цветочной подкормки, и убрел дальше. Довольная Антоновна отправилась закручивать новые комбинации.
Райка, которую слишком знакомые вопли отодвинули подальше от окна, протирала и расставляла по стеллажам книги из стопок, небрежно собранных у гардероба. Серега гулко транспортировал их через непривычно пустой коридор.