— Вот, это как раз со следами связано, о чем я думаю, в смысле.
Вражескими!
Андрюха быстро, но плавно встал на колени. Серега отпрыгнул и растерянно засмеялся, но Андрюха в ответ смеяться не стал, а лишь совсем повесил голову. По правде увидел что-то и бросился рассматривать, что ли, неуверенно подумал Серега, и Андрюха так же быстро, но плавно упал лицом вперед. Звучно.
— Андрюх, ты чего? — спросил Серега, забыв отключить смех, поэтому вопрос прозвучал то ли издевательски, то ли плаксиво. — Вражеский, в смысле, убили тебя, а я спасать должен?
Он огляделся. До него только сейчас дошло, что это может быть такой розыгрыш, а Саня с Димоном сидят сейчас по кустам, как сам Серега с Райкой час назад, давятся от смеха и наслаждаются бесплатной комедией «Салага и мертвец».
Он старательно улыбнулся и сказал как мог снисходительно:
— Ты поаккуратней падай, там хоть кость, но и ее ушибить можно. И с одеждой тоже — зазеленишь, потом фиг отстираешь. Жалко же, на тряпки фирмá пойдет.
Андрюха, как будто только и дожидался этих слов, медленно и старательно проехал пузом и коленом по траве и так же медленно перевернулся на спину.
Футболка и джинсы впрямь были безнадежно украшены зелено-бежевыми мазками.
— Ну вот, я же говорил, — растерянно сказал Серега, пытаясь сообразить, подглядывает ли Андрюха сквозь часто дрожащие ресницы, и если да, то зачем.
А Андрюха медленно выгнул спину, будто вполсилы делая ленивый, чтобы физрук отвалил, мостик, так же медленно растопырил выкрученные руки и повел подбородок к левому плечу.
Движение было ужасно знакомым. Ужасно.
— Андрюх, харэ прикалываться, не смешно, — то ли закричал, то ли подумал Серега.
А Андрюха растянул губы и сказал:
— Хэ. Хэ. Хэ.
— Блин, — сказал Серега, отступая. — Ты тоже… Блин!
Он снова отчаянно огляделся, изо всех сил надеясь, что Саня, Димон, да кто угодно ржут в кустах, проходят мимо или просто гуляют поодаль. Не было вокруг никого: летняя улица оставалась пустой. А какой ей быть посреди рабочего, да еще и летнего дня?
Серега, потоптавшись на месте, сказал громко, но будто сам себе:
— Помогите.
Андрюха сипло вздохнул, дернул головой и обмяк. На полторы минуты, понял Серега и психанул на себя: человек помирает, а я стою тут и даже крикнуть стесняюсь, чтобы не выглядеть по-дурацки.
Он завопил во все горло:
— Помогите, пожалуйста!
Помолчал и добавил:
— Кто-нибудь, помогите! Человек помирает!
И бросился к дому Назаровых.
Калитка была заперта, но Альма, псина помельче Рекса, зато в разы свирепей и опасней, сидела на цепи — а когда Назаровы уходили надолго, они ее с цепи спускали. То есть сидела она, пока Серега был относительно далеко, а когда ухватился за перекладину калитки, Альма уже молча кинулась распахнутой пастью. Цепь, зазвенев и брякнув, остановила клыки сантиметрах в двадцати от калитки. Серега отдернул руку, а Альма, упавшая на огрызок хвоста, прокашлялась, поматывая головой, поднялась и принялась по короткой дуге перебегать туда-сюда красиво выложенную кирпичом дорожку.
Сморщенный нос и прищуренные глазки Альма не отводила от Сереги и бродила тоже почти молча, давя в себе нарастающий рык.
— Тетя Ира! — крикнул Серега изо всех сил. — Дядя Миша! Это Викулов, сосед! Там человеку плохо, надо в скорую или в госпиталь позвонить!
Дом молчал. Серега всмотрелся. Тень навеса над крыльцом не позволяла быть уверенным, но дверь выглядела плотно закрытой. Перелезть через забор с той стороны, подумал Серега, добраться до крыльца и постучать как следует.
Не, Альма успеет раньше, длины цепи ей до самой двери хватит — ну и до меня тем более. Или с той стороны дом обогнуть, выбить стекло, залезть и позвонить? В тюрьму посадят. Да и окна высоко, не допрыгнешь, а на стекло напорешься — кровью истечешь раньше, чем помощи добьешься, понял Серега, презирая себя за неспортивность даже сильнее, чем за трусость. Андрюха бы давно ворвался во двор, отпинал Альму и влез в окно, хоть через второй этаж.
Ну и что, сильно это Андрюхе сейчас помогает?
Чтобы не думать так, Серега подобрал горсть гравия и метнул ее в сторону двери, запоздало ужаснувшись, что угодит в стекло и страшные предчувствия по поводу уголовных разбирательств сбудутся хотя бы частично. Но камушки не долетели даже до крыльца. Зато Альма наконец зашлась в озлобленном лае, коротко перемежаемом булькающим рыком и переводом дыхания, когда ошейник бил по горлу собаке, совсем неистово рвущейся рвать и грызть наглеца.