— А остальные знают? Нито? Луис?
— Нет.
— Так почему я? Почему ты говоришь об этом мне?
— Я беспокоюсь из-за тебя, Рафаэль.
— А что я такого сделал?
— Не знаю. Ты привез жене два новых платья. Дочери — пианино. Эту индейку. И рассказываешь всем, что купил все на деньги, полученные за еще не выполненную работу.
Отец Рафаэля ждал ответа, но сын промолчал.
— Мне надо отдохнуть, — вздохнул отец.
Они оба сели на старые покрышки.
Рафаэль по-прежнему молчал.
Несколько минут спустя на дороге меж груд мусора появился Эйман. В каждой руке он держал по автомобильному бамперу. Под мышками — несколько колпаков, на шее висела бухта ржавой проволоки. Бамперы и колпаки, чистые и в хорошем состоянии, иногда покупали в магазине запчастей в Биг Драй Сити. На металлолом он мог сдать все, что нес на себе.
— Привет, — поздоровался Эйман.
Не опуская на землю добычу, он остановился в тени горы из покрышек поболтать с Рафаэлем и его отцом.
Поднял один бампер.
— «Форд».
Поднял второй.
— «Шевроле».
И рассмеялся.
Рафаэль указал за спину Эймана.
— Там ходит человек с ружьем и пистолетом.
— Нет, — покачал головой Эйман.
— Говорю тебе, ходит.
— Я только что был там. И никого не видел.
— Наверное, управляющий. Потому он и с оружием.
— Он чинил забор, — заметил отец Рафаэля.
— Они всегда чинят забор, — улыбнулся Эйман.
— Но с оружием они раньше не ходили.
— Будь уверен, там никого нет, — все еще не верил ему Эйман.
— Я его видел. Оттуда, — Рафаэль указал на вершину мусорного холма, где лежала плита.
— Я ему тоже не поверил, — сказал отец Рафаэля. — Тут слишком много крыс. Стрелять их — только переводить патроны.
— Это точно, — согласился Рафаэль.
— Счастливо оставаться, — и Эйман потащил добычу к дыре в заборе.
— Будь осторожен, — напутствовал его Рафаэль.
После ухода Эймана повисло тяжелое молчание.
Прервал его отец Рафаэля.
— Извини, что огорчил тебя.
— Все мы когда-то умрем, — после долгой паузы ответил Рафаэль.
— Ты не так жесток, Рафаэль. — Отец смотрел на сына из-под полуопущенных век. — Ты просто бережешь себя.
— Мама умирала долго. В мучениях.
— Да.
— Речь об этом, не так ли?
— Не понял.
— И что ты получишь за свою смерть? За свои страдания?
— Да что я могу получить? Не знаю.
— Какой прок от твоей смерти?
— Ты плачешь, Рафаэль, — отец положил руку ему на плечо. — Я стремился не к этому. Просто хотел, чтобы ты был поосмотрительнее. Есть Рита. Дети…
— Да, — кивнул Рафаэль.
Гром выстрела заставил их вздрогнуть.
— Ружье? — спросил отец Рафаэля.
Прогремел второй выстрел.
За ним последовал детский вскрик.
Рафаэль побежал на голос.
— Рафаэль! — крикнул вслед его отец.
Нинья скользил по склону мусорного холма. Одну руку он прижимал к правому бедру. Рафаэль видел выступившую из-под пальцев кровь. В другой руке Нинья держал пластмассовый кухонный радиоприемник.
У подножия холма Нинья упал лицом вниз на дорогу. Когда подбежал Рафаэль, подросток уже перевернулся на спину. Одной рукой он все еще зажимал рану в бедре, из второй не выпускал радиоприемник.
— Больно! — крикнул он, увидев Рафаэля.
Рафаэль оторвал пальцы Нинья от раны. Входное отверстие маленькое, крови немного. Выходное — гораздо больше, из него-то и лилась кровь. Вокруг — лохмотья кожи.
— У-у-у! — завопил Нинья.
— Замолчи! — осадил его Рафаэль.
Отец Рафаэля опустился на колено, снял пояс. Перетянул ногу Нинья повыше раны.
— Пуля прошла навылет, — пояснил Рафаэль.
Теперь Нинья плакал. Его большие черные глаза блестели на солнце. Вдыхал воздух через нос, выдыхал ртом. На губах пузырилась слюна.
Подбежал Эйман, уже без бамперов, колпаков и проволоки.
— Эй, парень, — воскликнул он, наклонившись над корчившимся от боли Нинья.
— Пуля прошла навылет, — повторил Рафаэль.
Его отец старался завязать тонкий пояс узлом.
— Надо унести его отсюда.
— Эй, смотрите, — воскликнул Эйман.
На дороге, меж двух мусорных холмов, стоял мужчина в хаки. С ружьем наперевес. В широкополой шляпе.
Рафаэль вскочил.
— Сукин ты сын! — крикнул он. — Ты подстрелил мальчишку!
Мужчина не шевельнулся, ничего не ответил.
Рафаэль схватил горсть земли и кинул в мужчину. Несколько песчинок попало ему в глаза.