— Давай-давай, голубушка, — согласилась обладательница первого голоса, то есть, эта самая Екатерина. — Только руками его поменьше касайся, вдруг там бродяжка, коего и в самом деле хворюшка одолевает, — дополнила она чуть строже.
Несмотря ни на что, я внутренне обрадовался и прекратил свои безрезультатные потуги.
А реагировать на сравнение себя с бомжами счёл преждевременным, ибо моё вынужденное одеяние точно не блещет дороговизной бутиков с супермаркетами премиум класса. Скорее всего, я выгляжу как раритетный хлам, найденный в старом шкафу, спустя долгое время после его путешествия на ближайшую свалку.
Помощница появилась бесшумно и сразу меня озадачила…
— Ть, а вертится, аки та вошка на гребешке — ступню разверни и всё получится, — дала она указание, которое я выполнил с небольшими напрягами.
Девица критически прищурилась, что я подметил при свете луны, и направила ступню в пролом в нужном изгибе.
— Вытягивай! — кивнула она.
Я послушно приложил некое незначительное усилие и освободился из западни. Простенько получилось, вовсе не сложно. Я и сам мог бы справиться, при условии спокойного состояния духа и должной умственной концентрации, соответственно.
— Вот и всё! — строгая барышня брезгливо отряхнула ладони.
— И как звать-то тебя? — я предпринял попытку завязать разговор и тут же наткнулся на острый взгляд девушки, близкий по смыслу к состоянию гнева.
Пришлось даже назад немного податься от неожиданности, и упереться спиной в косяк старой двери.
— Очень советую не допускать таких вольностей впредь, — заговорила она полушёпотом, словно змея зашипела. — Не знаю, насколько сильно блажен твой разум, но даже очень добрые люди способны отрезать тебе твой дерзкий язык за такое, — продолжила она сеанс выплеска злости, приводя меня в ужас. — Если Госпожа услышала бы твою речь, то кинжал сразу вонзился бы в твоё горло! Сиди тут и сделай так, чтобы про твоё существование мы все позабыли! Дверь закрой за собой и тихонько смотри через щели, ели жить не наскучило…
От такого неожиданного приветствия, я буквально выпал в осадок и ответить ничего не сумел.
Завершив свой угрожающий спич, девица исчезла из виду, словно её и не было. Ну, а я остался охреневать в одиночестве, ломая голову над произошедшим.
Вообще, честно говоря, я ничего не понимаю! Предельно ясно только одно — позвонить по мобильнику мне не дадут, а если стану настаивать, то просто прирежут. Причём, прирежут, и им, судя по всему, ничего не сделают за содеянное. Я это задницей своею почувствовал, когда фифочка на меня злобно зыркнула.
Однако, слова злющей девицы, связанные с необходимостью спрятаться, я воспринял серьёзно и выполнил указание, схоронившись в склепе за дверью, которую спешно прикрыл. А хрен его знает, что там дальше стрясётся в сценарии, ведь чего-то девушки ждут, сидя ночью на кладбище?
Короче, я занял скрытную позицию за дверью, сев напротив пролома в её полотне. Проверил удобство посадки, дабы не двигаться как можно дольше и не раскрыть своё присутствие неожиданным шумом, если конечности вдруг затекут. И теперь вот — сижу, жду неизвестно чего и чуточку обо всём размышляю.
С внешностью девушки я успел познакомиться только вскользь, да и то с серьёзной поправкой на темень и скудный свет от Луны. Так что, многого я не увидел и лицо злюки рассмотрел плохо. Разве что, грубую оценку могу дать — м-да, она не уродина точно, а возможно даже красивая.
Однако, не мне судить о таких щепетильных вещах, ведь это дело исключительно личных симпатий и вкусов каждого человека. А ещё, я могу оказаться предвзятым по объективным мотивам… М-мм, она же мне угрожала! Вот отвлёкся, а снаружи уже начинается что-то. Поэтому, я временно отогнал свои мысли и сосредоточился на наблюдениях.
И не напрасно, так как есть на что посмотреть, но с осторожностью. А что бы рассудок не потерять, необходимо приблизиться к состоянию отрешённости от реальности. Такая вот, незамысловатая техника безопасности вырисовывается.
Всё началось вполне безобидненько, буквально со стайки мерцающих светлячков, взлетевших с куста и унёсшихся прочь в искрящимся танце. Лунный свет усилился на мгновение и выхватил из общей картины очертания фигур, плывущих в тумане. Именно очертания человеческих форм, постепенно набирающих чёткость в мелких деталях и становящихся более узнаваемыми.
Я вижу потрёпанных временем рыцарей и крестьян. Каких-то монахов в длинных разодранных рясах. Детей и подростков… Короче всех, кого только хоронят.