Прошло какое-то время, и малыш увлеченно слушал разговор взрослых, время от времени поглядывая на молчаливого Яньшэна, который все ещё спокойно попивал чай. Обстановка была довольно мирная. Вдруг раздался грохот. Все замолчали и резко обернулись в сторону, с которой он раздался. Грязная и злая девушка распахнула дверь и нечитаемым взглядом смотрела на них несколько секунд. После чего закрыла дверь обратно, и стало оглушительно тихо.
Тишину нарушил воскликнувший Хуан Мин:
– О, сестрица вернулась! – и подорвался бежать за ней, но его осадил Гунмин.
– Не вставай, сиди, сестрица сейчас занята немного будет, – явно намекал глава дома на то, что девушка наверняка сейчас будет приводить себя в порядок, и ей не нужно мешать. Хуан Мин, скрепя сердцем, сел на место и съел пряник. Мирная беседа продолжилась.
«Девица совсем себя запустила...». Он действительно удивился, когда увидел знакомую девчонку такой.
Через какое-то время Вэй Мэйчжу снова вошла в комнату, но сменив одежду, прическу и ауру. Теперь она была в темном ханьфу, волосы ее были распущенные и хорошо расчесанные, а на лице была созидающая улыбка.
«Приветствие» закончилось, Яньшэн сделал ещё один глоток чая. По сути, семья Ли сейчас немного мешала воссоединению отца и дочери, но, слава небесам, их церемонии были недолгими. Яньшэн окинул девицу ничего не выражающим взглядом, пока она брала пряник и запивала чаем, внимательно слушая беседу их родителей, и не смог удержаться от мысли:
«Хорошо, первоначальный вид можно не брать во внимание. Но так резко сменить платья и высокие прически на простое ханьфу и несобранные волосы... Впрочем, не мне знать, что она пережила. Может, она тоскует по отправившейся в далёкий путь подруге».
Яньшэн последний раз видел Мэйчжу около года назад на главной площади. Она мило беседовала с продавцами, покупая у них сладости и отдавая Хуан Мину, бегающему у подола ее красивого платья. Тогда Яньшэн выходил из маленького книжного магазина и заметил ее в толпе. Как не заметить? Ее светлая аура делала людей вокруг нее спокойнее и счастливее, поэтому на площади нельзя было не заметить ее. Тогда Яньшэн, недолго посмотрев на них, ушел. Но с тех пор Мэйчжу... немного изменила свой имидж. Это было заметно. Хотя, если подумать... ханьфу знакомое. Он видел такое же на их общей подруге – Ли Аи. Ли Аи была однофамилицей Яньшэна, но никак не была связана с его семьёй. Ли Аи и Вэй Мэй очень сблизились в какой-то момент, через несколько лет после того, как Яньшэн отдалился от оставшихся друзей и подруг. К слову, Мэйчжу сильно изменилась тогда, в детстве. Возможно, так на нее повлияла смерть ее матери, но ее предпочтения так же изменились. Поэтому сейчас он не очень удивился, хоть и задумался. Возможно, это особенности характера. Всё же, сам он тоже поменялся слишком сильно.
Ли Аи была любительницей мужской одежды, была хороша во владении мечом и в готовке. Он хорошо ее знал раньше. Однако теперь они выросли, и он чаще стал сидеть дома и заниматься своими делами. Но две девицы очень сблизились: постоянные ночёвки друг у друга, совместные прогулки. Обо всем этом он знал поневоле: его брат, беспросветно влюбленный в деву Аи, постоянно рассказывал ему о ней. К несчастью, Ли Аи считала Ли Цзяхэ лишь другом. К слову, должно быть, часть гардероба Аи находилась у Мэйчжу. Это умозаключение показалось Ли Яньшэну вполне логичным. Краски становятся ярче, если предположить, что таким образом дева Вэймэй сглаживает свою тоску по деве Аи, ожидая ее возвращения. Он подлил себе ароматного грушевого чаю и слегка улыбнулся.
Едва уголок рта Ли Яньшэна дернулся, Мэйчжу сразу же обратила на это внимание. Молодой человек, кажется, заметил это и снова вернул своему лицу нейтральное выражение.
Глава 17
Обедали они с семьёй Ли чуть позднее полудня. Мэйчжу чуть не сошла с ума, интенсивно запихивая в себя сладости. О, не описать, насколько трудно было есть впервые за несколько дней, обязательно сохраняя приличный вид. И как же счастлива она была, когда пришел час обеда. Вэй Мэйчжу хотела плакать от счастья, когда уплетала за обе щеки вкусный лапшичный суп и рисовую кашу с сочным мясным подливом. Также на столе было много острой еды, но, честно говоря, Яна боялась это есть: в одном из блюд не было видно ничего, кроме острых перцев, и выглядело это густо и приторно. Когда она съела большие порции горячей еды, она приступила к красиво нарезанным фруктам. Сладость растекалась по полости рта и направлялась к желудку, как же было прекрасно это чувство! Мэйчжу накушалась от души и запила всё напоследок ягодно-апельсиновым соком. Яна впервые пробовала такое сочетание, да и, что говорить, здесь сок взаправду свежевыжатый, и не с первых попавшихся, а самых спелых плодов. Наслаждению ее не было предела. «Вот оно! Жизнь – удалась!» – только и могла радостно думать она, набив живот впервые за столько времени. Повернув голову, она увидела измазанного едой Хуан Мина, который пытался что-то сделать с поджаренным окорочком, и хохотнула. Тот повернулся к ней, и она получше могла рассмотреть его милое круглое личико, извазюканное где-то рисом, где-то подливом, где-то окорочком, где-то... ох, это кусочек того острющего перца, который девушка побоялась есть. Видимо, мальчик любил острое. Разумеется, должно быть, у тела Мэйчжу закалённый желудок, но Яна все равно не хотела есть это варево из перцев. Налив ещё сока, Мэйчжу решила отдохнуть и продолжить слушать беседу старших.