Яне было много о чем подумать, но первым делом нужно разобраться с тем, что здесь, черт возьми, происходит, и успокоиться, если это будет возможным. Не хотелось бы принимать мысль о том, что это усугубившееся состояние и так не очень здорового мозга, но и других объяснений у нее не было. Стоит пока попробовать поплыть по течению, и, если это и правда не воображение, то… Хотя... пока это не так важно. Когда страх и недоверие отошли на второй план, у нее появилось азартное желание поучаствовать в происходящем, словно разгадывая судоку. Даже если это и ее больная фантазия, то разве будет разумным упустить такой интересный момент? Человеческий мозг невероятен.
Мысленно заткнув себя, Яна вставила в замочек ключ и открыла ящик. Как и ожидалось, там был стопарь исписанных бумажных листов. Некоторые были сшиты меж собой, создавая из себя что-то вроде книги, а некоторые были свёрнутыми свитками.
«Юху! Если это личный дневник, то я смогу горы здесь свернуть».
Она начала читать всё содержимое, периодически кивая каким-то своим мыслям.
Тексты были прочитаны наполовину, когда вдруг раздался стук в дверь, который заставил читавшую резко дернуться, закинуть все обратно и задвинуть ящик, не забыв замкнуть его на ключ, после чего сразу же поспешно закинуть его за ворот, встать и тихо подойти к двери. Сердце выпрыгивало, выровнять дыхание казалось невозможным. «Кто ж так пугает, только в кураж вошла. Всё обрывать…»
– А-Чжу, ты там? – голос принадлежал, кажется, мужчине лет пятидесяти. Он был мягким и терпеливым. И в эту же секунду Яна тут же вспомнила, что ее звал отец обладательницы тела к полудню в какую-то чайную комнату… Она нашла себе за эти пару ударов сердца уже тысячу оправданий: память тела не вернулась, и она не знала расположения комнат в доме; в дневниках не было описано тирании отца, значит, что ничего страшного… Но нужно было ответить говорящему. Проглотив панику, она открыла тонкую дверь и увидела перед собой высокого пожилого мужчину с усталыми глазами и седыми висками и бородкой. Его лицо было круглым и приятным. Морщины выдавали возраст, но осанка этого человека была прямее, чем у Яны в прошлой жизни. «Да, буду пока считать, что это перерождение… Пока это не может быть совсем нелепым».
– Ты снова не пришла, – его голос, кажется, был расстроенным, и из прочитанной части дневников Яна поняла самое основное: имя обладательницы тела – Вэй Мэйчжу; мысли у нее дерзкие и своенравные: должно быть, не придти к кому-то по приглашению для нее норма; она очень лицемерна и одинока: описания её взаимодействий с другими людьми говорили о том, что мысли у неё в корне отличались от действий. Все считали ее доброй, милой и любезной, но на самом деле ее очень многое раздражало, она была эгоистичной и нахальной, проявляя минимум уважения к родителям из-за избалованности. Иронично, но к самым близким людям она относилась наименее лучшим образом, словно позволяла своей сути выйти наружу. Она была единственной дочерью в семье, поэтому родители ее холели и лелеяли. Мать лет пять назад умерла, а у отца осталась только любимая дочь, которая в глубине души не ценила всего его альтруизма по отношению к ней. У нее не было личных служанок с десяти лет, а ещё она искренне увлечена живописью. «Что стало с ее душой? Будем гадать позже». – Уже почти вечер, но мне нужно поговорить с тобой, поэтому я пришел к тебе сам. – Яна почтительно поклонилась, пропуская отца в комнату. – Я уезжаю в путешествие на полтора месяца.